Война на три буквы - [19]

Кто-то вдребезги разбивает каменную урну, она легко разваливается на части, как будто сделана из пенопласта. Взрываются светошумовые гранаты. Красивая улица, по которой только что гуляли туристы, заполняется едким желтым дымом. Из эпицентра выводят первого раненого: молодому парню осколком попало в голову.

В одно мгновение Греческая улица «превращается» в улицу Грушевского.

Юные девицы в летних майках — как будто только вернулись с дачи — берут в руки кийки и топоры и разбивают брусчатку. Камни летят в милицию, иногда задевает и своих. Как только удается отодвинуть вперед кордон со щитами, народ принимается петь гимн Украины и скандировать кричалку про Путина.

Центр Одессы заполняется людьми — местные жители выходят на улицы, чтобы поддержать украинских активистов. Кто-то раздает каски, кто-то передает куски брусчатки. Девушки несут питьевую воду и медикаменты — число раненых растет быстро.

Вскоре самооборона решает идти на Куликово поле. По дороге ребята с дубинками останавливают пожарную машину. Выталкивают из нее водителя и бьют его по голове — он отказывается открывать воду.

— Ты «колорадо»! «Колорадо»! Иди вон в свою Россию! — кричат они ему вслед.

Несколько ультрас отлавливают активистов Антимайдана по дворам. На одной из центральных улиц от огнестрельного ранения умирает мужчина с окровавленной повязкой на голове — сторонник «единой Украины».

Пророссийских активистов окружили на стройке возле торгового центра «Афина». Со всех сторон летит брусчатка, раздаются выстрелы. Раненых сосчитать трудно: медиков вызывают беспрестанно.

Противостояние превращается в «Зарницу»: группы снаряженных битами и цепями людей бегают по центру и отлавливают антимайданщиков.

— Скажи «Слава Украине!» Скажи! — кричат ультрас избитому парню. Ему ничего не остается, как исполнить приказ.

Солнце садится. Несколько тысяч человек с украинскими флагами двигаются к Куликову полю. Вскоре от палаточного лагеря не остается и следа: палатки сожжены, утварь разбита. Над полем поднимается черный дым, становится темно, как при солнечном затмении.

Часть людей, находившихся в лагере, — несколько сотен — укрылась в Доме профсоюзов. Оттуда активисты Антимайдана бросают взрывпакеты и «коктейли Молотова». Украинские активисты отвечают тем же.

В какой-то момент количество «коктейлей» достигает критической точки, и здание загорается.

С четвертого этажа выпадает мужчина, разбивается насмерть. Из окна показывается украинский флаг — как если бы на корабле, захватываемом пиратами, появилось белое знамя.

Становится известно, что десятки людей, находившихся в Доме профсоюзов во время пожара, угорели. Но масштабов трагедии никто, кажется, не осознает.

Украинские активисты продолжают скандировать кричалку про Путина и петь гимн Украины. В сторону милиционеров, оцепивших вход в здание, летят проклятья.

— На кого вы работаете? Если бы не ваше бездействие, ничего этого не было бы!

Милиционеры молчат.

Несколько пророссийских активистов — я видела их на первомайском митинге — тихо курят в стороне. Нетрезвая женщина в истерике кричит: «Мы же все одесситы! Я вот одесситка в пятом поколении. Я не хочу, чтобы здесь такое было! Столько смертей!» Кто-то из ультрас называет ее «колорадо», но мужчина с желтосиней ленточкой его одергивает: «Не надо. Хватит нам на сегодня».

Толпа постепенно расходится по домам.

Одесса, стремившаяся оставаться мирной, парализована и шокирована. 48 смертей, более 200 раненых.

Рассвет над Одессой тяжелый и темный.

Екатерина Сергацкова, «Украинская правда»

3 мая 2014

В декабре заместитель Генерального секретаря ООН по правам человека в Украине

Иван Шимонович обратит внимание на то, что расследование трагедии в Одессе не дает результатов.

Кровавые выходные в Одессе

Реконструкция событий на основе свидетельств с разных сторон

«Да там не было одесситов!»

В субботу, на следующий день после побоища, в Одессе относительно спокойно. Только под ГОВД на улице Преображенской собралось полторы тысячи человек. Преимущественно женщины. Они требуют освободить арестованных 2 мая в торговом центре «Афины» антимайдановцев, которых милиция фактически спасла от самоуправства проукраинских футбольных ультрас.

На антимайдановском митинге нет флагов России, лишь несколько флагов Одессы. Участники возмущаются, что СМИ называют их сепаратистами. Говорят, что выступают «за Одессу». Свой митинг они называют антиправительственным и «антифашистким», потому что убеждены: «к власти в Киеве пришли фашисты». Многие считают, что только Россия может их «защитить».

— «Правый сектор» уже обмундировался и идет сюда! — время от времени объявляют выступающие.

Люди реагируют вяло. Никто, похоже, особо в это не верит.

Участники немногочисленного митинга уверены, что большинство одесситов — на их стороне. Тем не менее, прохожие вступают с ними в словесные баталии.

— А что это у тебя за акцент такой? Ты откуда? — несколько женщин набрасываются на мужчину, который раскритиковал их, проходя мимо.

— Я с Молдаванки!

Сначала я и сам боялся, что в моем русском узнают западноукраинский акцент. Однако в случае вопросов выдавал его за киевский — а поскольку я не вступал в споры, а только спрашивал и выслушивал людей, то агрессия митингующих быстро спадала, и они лишь пытались доказать мне свою позицию.