Война на море - Эпоха Нельсона - [57]
Конец первой части.
Часть II.
1801-1805
I. Морские силы северных держав
В то время как Нельсон возвратился в Лондон, северные державы, соединенные общим негодованием, поручили грозному покровительству России слишком долго непризнаваемое достоинство второстепенных флотов и интересы нейтральных государств, глубоко оскорбленных притязаниями Британского кабинета. Предсказание Нельсона сбылось: "Англия, имевшая к началу войны всю Европу своей союзницей, теперь была во вражде со всей Европой". Франция противопоставляла ей военные силы Пруссии и испанский флот, а Россия преградила англичанам все сношения с материком, заперев для них порты от берегов Невы и до устья Эльбы. Документы, собранные Британским Адмиралтейством, показывали союз нейтральных государств истинно в грозном виде. Из этих документов видно, что Россия имела в то время 82 линейных корабля, Дания - 23, а Швеция - 18; но чтобы иметь о силах этих флотов точное представление, нужно числа несколько уменьшить. В 1801 г. Россия имела только 61 корабль, готовый идти в море. Половина этого флота, находившаяся в Средиземном и Черном морях, составляла эскадру, совершенно отдельную от Балтийского флота. Последний, состоявший из 31 корабля, был рассеян и удерживаем льдами в Кронштадте, Архангельске и Ревеле; но и из этих судов не более как 20 кораблей были в состоянии вступить в боевую линию. Русский флот, сделавший в течение полустолетия такие огромные успехи, в то время был известен только своими сражениями с турками и шведами и с трудом мог бы бороться с англичанами.
Между тем шведский король своим личным присутствием торопил в Карлскроне вооружение 11 кораблей, а 10 датских, изготовленных в Копенгагене, ожидали только прибытия матросов из норвежских портов, чтобы выйти в море. Конечно, этим эскадрам нужно было бы долго учиться, чтобы достичь до той точности в движениях, того совершенства в мелких подробностях, какими отличались английские эскадры; но этот недостаток они легко искупали лучшим составом корабельных команд. Коммерция нейтральных государств, за которую теперь вооружались северные державы, с 1793 г. развилась чрезвычайно, и должна была приготовить большое число моряков. Конечно, торговля Англии развивалась в той же прогрессии и в то время занимала до 19000 судов; но, принужденная охранять себя на стольких пунктах и быть готовой к борьбе с такими грозными противниками, Англия, чтобы собрать в своем морском народонаселении матросов в достаточном числе, как для торгового мореплавания, так и для укомплектования 472 военных судов, принуждена была прибегать к самым решительным мерам. Не довольствуясь тем, что набирала себе команды на улицах, вооруженной рукой, она сажала на свои суда бродяг всех наций и заключенных из тюрем{48}. Она надеялась, что непоколебимая дисциплина укротит эти непокорные характеры, и приучит их к морю. Следствием такой неосмотрительной доверчивости были возмущения, которые с трудом можно было подавлять. С 1794 по 1801 г. потери и частые побеги лишили английский флот более 40000 человек.
Деятельная торговля Дании и Швеции остановилась на время, и эти два государства могли набирать экипажи для военных судов в своем упраздненном на время купеческом флоте, из матросов, привыкших к самому трудному плаванию в мире. Таким образом, экипажи их эскадр имели бы неоспоримый перевес над экипажами английских кораблей. Кроме того, эти эскадры, если бы англичане осмелились преследовать их в Балтике, имели бы над неприятелем огромное преимущество, плавая в опасном море, которое было им совершенно знакомо; а если бы им удалось еще соединиться с русской эскадрой, находившейся в Ревеле, то в целом они составили бы флот из 30 или 35 кораблей, перед которым легко могло бы исчезнуть то очарование, которое так долго составляло главную силу Британского флота. Но граф Сент-Винцент, который со вступлением министерства Аддингтона заменил в Адмиралтействе лорда Спенсера, привык хладнокровно смотреть на морские коалиции и рассчитывал на недостаток согласия, почти всегда ослабляющий подобные союзы. Он решил не обращать внимания на печальные предсказания, которыми встретили проект большой экспедиции в Балтийское море, - проект, завещанный еще Питтом, - и положил поразить этот союз прежде, нежели весна очистит русские и шведские порты и даст возможность соединиться всем трем эскадрам. В исходе февраля 1801 г. он заступил место лорда Спенсера, и первым делом его было отправить ко флоту, собранному в Ярмуте, повеление вступить под паруса и идти в Зунд.
II. Появление английской эскадры в Балтийском море 30 марта 1801 года
17 января Нельсон поднял свой вице-адмиральский флаг на 110-пушечном корабле "Сан-Жозеф". Он надеялся занять место лорда Кейта в Средиземном море, а между тем, чтобы заглушить угрызения совести и избежать домашних неудовольствий, которые навлек на себя, поспешил вступить под начало графа Сент-Винцента, командовавшего тогда Ламаншской эскадрой. Вскоре, то есть еще до падения правительства Питта и назначения графа Сент-Винцента первым лордом адмиральства, Нельсон попал под командование другого адмирала, сэра Гайд-Паркера, которому поручили главное начальство в Немецком море. Лорд Спенсер, готовивший эту эскадру для Балтийской экспедиции, конечно, понимал, что из всех английских адмиралов один лишь Нельсон может упрочить успех такого опасного предприятия; но причуды и странности великого моряка произвели слишком неприятное впечатление. Адмиралтейство не один раз уже испытало прихоти Нельсона, не раз уже страшилось за него, а потому сочло нужным подчинить уму более зрелому и дисциплинированному его необузданное мужество и несокрушимую храбрость. Притом уважение, вообще оказываемое в Англии прежним заслугам, заглаживало то, что подобная мера могла оскорбить человека, стоявшего уже так высоко в общем мнении. Нельсону очень искусно передали намерение лорда Спенсера, и он, по-видимому, охотно подчинился такому распоряжению. 12 февраля он пересел на 98-пушечный корабль "Сент-Джордж", отправился в Портсмут, чтобы торопить снаряжение 7 линейных кораблей, и в первых числах марта пришел с этим отрядом в Ярмут, где его ждал Гайд-Паркер.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
Бросить все и уйти в монастырь. Кажется, сегодня сделать это труднее, чем когда бы то ни было. Почему же наши современники решаются на этот шаг? Какими путями приходят в монастырь? Как постриг меняет жизнь – внешнюю и внутреннюю? Книга составлена по мотивам цикла программ Юлии Варенцовой «Как я стал монахом» на телеканале «Спас». О своей новой жизни в иноческом обличье рассказывают: • глава Департамента Счетной палаты игумен Филипп (Симонов), • врач-реаниматолог иеромонах Феодорит (Сеньчуков), • бывшая актриса театра и кино инокиня Ольга (Гобзева), • Президент Международного православного Сретенского кинофестиваля «Встреча» монахиня София (Ищенко), • эконом московского Свято-Данилова монастыря игумен Иннокентий (Ольховой), • заведующий сектором мероприятий и конкурсов Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви иеромонах Трифон (Умалатов), • руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви иеромонах Геннадий (Войтишко).
«Когда же наконец придет время, что не нужно будет плакать о том, что день сделан не из 40 часов? …тружусь как последний поденщик» – сокрушался Сергей Петрович Боткин. Сегодня можно с уверенностью сказать, что труды его не пропали даром. Будучи участником Крымской войны, он первым предложил систему организации помощи раненым солдатам и стал основоположником русской военной хирургии. Именно он описал болезнь Боткина и создал русское эпидемиологическое общество для борьбы с инфекционными заболеваниями и эпидемиями чумы, холеры и оспы.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.