Война на море - Эпоха Нельсона - [30]
Все в этот день содействовало славе Нельсона. Когда он явился на "Виктори", сэр Джон Джервис обнял его и отказался принять шпагу испанского контр-адмирала, бывшего на корабле "Сан-Хозеф". "Оставьте ее у себя, сказал он ему, - по всей справедливости она принадлежит тому, кто получил ее от своего пленника".
Некоторые завистники пытались, правда, уменьшить цену подвигов Нельсона, заметив, что он уклонился от того плана атаки, который был предписан адмиралом. Это обстоятельство могло иметь некоторое влияние на мнение такого строгого начальника, каков был сэр Джон Джервис, и капитан Кальдер взялся было обратить на это его внимание. "Я очень хорошо это видел, Кальдер, - сказал адмирал, - но если вам случится когда-нибудь сделать подобный проступок, будьте уверены, что я и вам прощу".
Известие об этой победе возбудило в Англии всеобщий восторг, хотя она и не может стоять в одном ряду с теми, какие одерживали над флотами Франции лорд Родней, лорд Гау и Нельсон. В это время испанцы уже не были грозными неприятелями, и правительство их было так же несправедливо к несчастным офицерам, которых оно само подвергло необходимости неравной борьбы{21}, как английское, которое было благодарно победителям. Сэр Джон Джервис был пожалован пэром Англии, и награжден титулами барона Мфорд и графа Сент-Вицент, с ежегодным пенсионом в 3000 фунтов стерлингов. Дон Хозеф Де Кордова, несмотря на геройское сопротивление "Сантиссима-Тринидад", был отставлен и объявлен неспособным к службе. Вице - адмирал, второй за ним начальник, и шестеро капитанов испытали ту же участь.
XII. Возмущение английских эскадр
Много Англия одержала побед блистательнее Сан-Винцентской, но ни одна из них не была ей более нужна и более своевременна. В то время, когда ей угрожали нашествием, когда она готовилась видеть Австрию (единственную из континентальных держав, сопротивлявшуюся Франции) подавленной в Италии и на берегах Рейна, - покинутая большей частью своих союзников, Англия без этого неожиданного успеха согласилась бы, может быть, на самый тяжкий и унизительный для нее мир. Уже банк приостановил свои платежи и публичные фонды упали ниже, чем в самые тяжкие дни американской войны. Общее мнение решительно восставало против продолжения военных действий; парламент уже расположен был отказать министерству в требуемых денежных пособиях, и гений Питта с трудом поддерживал Кабинет, потрясенный столькими затруднениями и опасностями.
Победа, одержанная над испанским флотом, восстановила дух народа и дала правительству нужные силы, чтобы противостоять надвигающемуся кризису. Только Англии предстояли еще более опасные испытания, готовившие новое торжество адмиралу Джервису.
Действительно, в конце февраля 1797 г., в то самое время, как на водах Сан - Винцента рушился план морской коалиции, долженствовавшей соединить эскадры Текселя и Картагены, и Англия вновь видела себя прикрытой своими подвижными укреплениями, охранявшими ее беззащитный берег с самого царствования Елизаветы, - в то время в Ламаншской эскадре обнаружились первые признаки возмущения, во сто раз опаснейшего, нежели присутствие неприятельской эскадры в устье Темзы. Лорд Гау, начальствовавший тогда над морскими силами Англии в Канале, получил несколько безымянных писем, содержавших самые жаркие воззвания в пользу экипажей судов. Но вместо того, чтобы обратить на эти просьбы должное внимание, лорд Гау удовольствовался уверениями нескольких капитанов в спокойном расположении умов их экипажей и счел, что совершенное молчание будет лучшим ответом на эти жалобы. 30 марта эскадра, крейсеровавшая перед Брестом под начальством лорда Бридпорта стала на якорь на Спитгедском рейде, и потом, 15 апреля, когда эта эскадра получила приказание сняться с якоря, чтобы снова идти в крейсерство, экипаж корабля "Ройяль-Дордж", где адмирал имел свой флаг, вместо того, чтобы идти в палубы на шпили, вскочил на ванты, и троекратное возмутительное "ура" в ту же минуту прогремело по всей эскадре. Тайна заговора была так хорошо сохранена, ослепление начальников было так велико, что до этой минуты никто и не подозревал намерений недовольных. Напрасно пытались призвать заблудших к их долгу: просьбы и увещевания были бесполезны. Те из офицеров, которые были виновны в каких - нибудь притеснениях, были отосланы на берег; прочие же могли оставаться на судах, не подвергаясь дурному обращению. Возмущение быстро распространилось на все английские эскадры, находившиеся в это время в портах Великобритании и Ирландии, и английское правительство было поставлено в самое затруднительное положение. Даже эскадра адмирала Дункана, блокировавшая голландские берега, несмотря на то, что адмирал Дункан пользовался особенной привязанностью экипажей, взбунтовалась и оставила своего начальника одного в виду неприятельского берега. В этих затруднительных обстоятельствах английское правительство обратилось к начальнику русской эскадры, находившейся в то время в английских портах, вице-адмиралу Макарову, который со своей эскадрой занял пост адмирала Дункана при блокаде Текселя.
Авторы обратились к личности экс-президента Ирака Саддама Хусейна не случайно. Подобно другому видному деятелю арабского мира — египетскому президенту Гамалю Абдель Насеру, он бросил вызов Соединенным Штатам. Но если Насер — это уже история, хотя и близкая, то Хусейн — неотъемлемая фигура современной политической истории, один из стратегов XX века. Перед читателем Саддам предстанет как человек, стремящийся к власти, находящийся на вершине власти и потерявший её. Вы узнаете о неизвестных и малоизвестных моментах его биографии, о методах руководства, характере, личной жизни.
Борис Савинков — российский политический деятель, революционер, террорист, один из руководителей «Боевой организации» партии эсеров. Участник Белого движения, писатель. В результате разработанной ОГПУ уникальной операции «Синдикат-2» был завлечен на территорию СССР и арестован. Настоящее издание содержит материалы уголовного дела по обвинению Б. Савинкова в совершении целого ряда тяжких преступлений против Советской власти. На суде Б. Савинков признал свою вину и поражение в борьбе против существующего строя.
18+. В некоторых эссе цикла — есть обсценная лексика.«Когда я — Андрей Ангелов, — учился в 6 «Б» классе, то к нам в школу пришла Лошадь» (с).
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Патрис Лумумба стоял у истоков конголезской независимости. Больше того — он превратился в символ этой неподдельной и неурезанной независимости. Не будем забывать и то обстоятельство, что мир уже привык к выдающимся политикам Запада. Новая же Африка только начала выдвигать незаурядных государственных деятелей. Лумумба в отличие от многих африканских лидеров, получивших воспитание и образование в столицах колониальных держав, жил, учился и сложился как руководитель национально-освободительного движения в родном Конго, вотчине Бельгии, наиболее меркантильной из меркантильных буржуазных стран Запада.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.