Война на Кавказе. Перелом - [49]

– Только что по нам открыл огонь «сталинский орга́н», – сказал я. – Но его снаряды летят довольно долго. Мы еще успеем поговорить. Итак, смотрите сюда: прицел двести семь. Это особенно важно…

Я заметил, что лейтенант совершенно не слушает моих объяснений, но прилагает видимые усилия для того, чтобы сохранить самообладание. Лишь в последний момент я крикнул: «Ложись!»

Когда мы снова поднялись на ноги, я сказал все еще не пришедшему в себя ошеломленному лейтенанту:

– Как видите, эта штука далеко не так уж опасна.

– Но моральное воздействие не-слы-хан-но, – добавил к этому мой адъютант. – Полагаю, господин майор теперь должен побаловать нас шнапсом.

– Само собой разумеется.

Обстрел не произвел на подполковника Нобиса особо сильного впечатления. Поэтому, когда начался сильный дождь, который не могла выдержать крыша нашего блиндажа, он заявил:

– Я здесь не останусь. В Шаумяне еще остались целые дома. Там мы точно найдем укрытие.

– Только без меня, – отверг я эту идею. – Уж лучше я буду сидеть здесь в луже воды, чем лежать в луже крови. Здесь, конечно, нет никакой гарантии остаться в живых, но Шаумян полностью просматривается артиллерийскими наблюдателями русских. Они ведут огонь даже по отдельным людям. Мои наблюдатели делают изрядный крюк, обходя этот городишко, только бы не идти через него напрямик. Я не собираюсь преподнести там им себя как на блюдечке.

Нобис не придал моим доводам значения и отправился в город. Я со своим штабом остался в ущелье.

Размышления об отваге

На следующее утро я в сопровождении моего адъютанта посетил подполковника в его новом пристанище. Уже во время нашего перехода по городку русская артиллерия не упустила шанса нас обстрелять. Домик, в котором квартировал теперь Нобис, привольно расположился на небольшом пригорке, так что любой человек мог видеть, кто в него входит или выходит. Вражеские артиллерийские наблюдатели сидели на горе Индюк. Так называлась высокая крутая скалистая вершина, которая возвышалась восточнее одноименных поселка и железнодорожной станции на круче водораздела. Индюк находился примерно в девяти километрах южнее Шаумяна и вне досягаемости наших орудий. Это обстоятельство позволяло русским не скрываться. Они передвигались по своему незамаскированному наблюдательному пункту без каких-либо предосторожностей, что мы прекрасно видели в наши бинокли. Еще удобнее было русским со своего возвышенного наблюдательного пункта просматривать все улицы и площади Шаумяна.

Едва мы расположились в комнате подполковника у окна, как точно над домом прошелестел крупный артиллерийский снаряд и разорвался примерно в ста метрах в саду за домом. Следующий снаряд взорвался перед домом.

– Ну все, нас взяли в классическую вилку, – сказал я. – Следующий снаряд сметет этот домишко. Рекомендую всем перейти в блиндаж.

Похожее на подобное сооружение я уже заметил рядом с домом. Первоначально, вероятно, это был вырытый в земле погреб, поверх которого егеря уложили еще два наката из бревен и слоев земли. Нобис отмел мое предложение равнодушным жестом руки и продолжил разговор о сложившемся положении с картой в руке. Через несколько секунд раздался сильный взрыв, домик буквально подбросило, осколки изрешетили наружные стены. Часть выбитой оконной рамы вывалилась на стол. Комната заполнилась пылью и дымом, мы все оказались засыпанными штукатуркой и осколками стекла.

– Пойдемте, – сказал я своему адъютанту. – Спустимся в бункер. Я могу также предложить господину подполковнику последовать нашему примеру.

Нобис не спеша последовал за нами. Русские, на удивление, прекратили обстрел нашего домика. Скорее всего, они переоценили результаты попадания своего снаряда.

– Вы не хотите сюда перебраться? – спросил Нобис.

– Благодарю покорно. Одного приключения мне уже вполне достаточно. Кроме того, погода снова наладилась. В нашем каньоне, по сравнению с ситуацией здесь, гораздо уютнее.

За то, что Нобис в конце концов не оказался погребенным под развалинами своего домика, он должен быть благодарен обер-лейтенанту Герду Мейеру, который не уступал ему в хладнокровии.

На одном пригорке неподалеку от центра Шаумяна располагалась строительная площадка, на которой стояла наполовину возведенная школа. У нее имелись только наружные стены, крыша и две внутренних стены, которые образовывали три внутренних помещения. Повсюду вокруг возвышались горы строительного материала и отдельные блоки. Герд Мейер обнаружил, что отсюда открывается превосходный вид на окрестности, и организовал наблюдательный пункт во внутреннем, обращенном на юг, к вражеской артиллерии, помещении. Как только Елисаветпольский перевал был отбит у русских нашими наступавшими с севера войсками, тут же появилась – в качестве первого подкрепления – батарея 88-мм орудий противовоздушной обороны люфтваффе. Герд Мейер тут же взял их в оборот. По его распоряжению батарея была развернута и обстреляла вражеский наблюдательный пункт на Индюке[21]. Через краткое время вражеская артиллерия ослепла. Само собой разумеется, русские организовали новый наблюдательный пункт, на этот раз с такими предосторожностями, что мы никак не могли его обнаружить. Теперь положение поменялось. Неприятель вычислил НП Мейера и стал все свое внимание уделять ему, начисто забыв о домике подполковника.