Война на Кавказе. Перелом - [27]
Казалось бы, теперь позиционная война могла бы прийти к обоюдоприемлемому решению. Однако фронт еще окончательно не стабилизировался. Поэтому мы в разных местах предпринимали разведку боем, и в ходе таких боестолкновений русские проявили себя мастерами эластической обороны.
Один такой бросок в ущелье Цице привел нас к прекрасно расположенному «Лесному дому I», однако после краткой перестрелки нам пришлось отойти несколько назад и занять новые позиции – примерно в километре от первоначально занятых нами.
Это на редкость красивое ущелье образовывало своего рода границу между Северо-Западным (Черноморским. – Ред.) Кавказом, который, как поросшие лесом горы средней высоты, протянулся вдоль Черного моря почти до впадения в него реки Кубань (Кубань впадает в Азовское море. – Ред.), и Главным Кавказским хребтом (хребтами Большого Кавказа – прежде всего Скалистым, Боковым и Главным, имеющим отчетливые альпийские формы рельефа. – Ред.), который, начинаясь здесь с двух тысяч метров (гора Фишт, 2867 м. – Ред.), возвышается на протяжении около ста километров к юго-востоку вплоть до Эльбруса. (От Фишта до Эльбруса по прямой 215 км, по хребту больше, причем Эльбрус расположен не в Главном, а в Боковом хребте, севернее Главного. Обычные для немцев ошибки в географии. – Ред.) Западная часть ущелья была ограничена поросшим лесом горным хребтом, в то время как на восточной стороне скальные склоны образовывали типично альпийский ландшафт.
Поскольку наши оборонительные линии достигали только скальной стены, я обеспокоился тем, чтобы русские не смогли сыграть с нами злую шутку, которую мне пришлось пережить в Доломитовых Альпах в 1915 году. Тогда в одно туманное утро целая рота итальянских альпийских стрелков спустилась по отвесной стене в наш тыл и уничтожила весь взвод, перекрывавший им дорогу, до последнего человека. Воспоминание об этой трагедии подвигло меня организовать охранение высоко на скалах. Нам, однако, казалось, что русские едва ли могли бы это осуществить. Нам также казалось, что русские обладают не столь большим опытом высокогорной войны, как задействованный здесь наш егерский батальон. Тем не менее один из моих офицеров из Гармиша поднялся по скальной стене с рацией и устроился там так высоко, что мог едва ли не смотреть русским в их суповой котел, пересчитывать противника по головам и часами корректировать огонь батареи из своего уютного гнезда.
Примерно в то же время я получил нового адъютанта. Ранее бывший со мной адъютант мало имел дела с горной артиллерией, поэтому он стал командиром тяжелой моторизованной батареи. Новый адъютант, спокойный человек, быстро освоившийся с кругом своих новых обязанностей, с которыми затем прекрасно управлялся, до этого назначения был командиром артиллерийских дальномерщиков. Правда, он был фанатом телефонной связи, обладая преувеличенной страстью к телефонному общению в бою. Но особо сильного беспокойства эта его особенность не доставляла, поскольку он благодаря ей был всегда лучше всех в курсе дел.
Удар в спину противника
В последний вечер, еще до того, как мой предыдущий адъютант нас покинул, мы оба проделали небольшую прогулку в горах, лежащих перед оборонительной линией, проходящей по долине реки. Когда мой взор упал на дальние луга, на которых лежал отблеск заходящего солнца, в их северной части я заметил необычно плотно движущиеся войска, которые приближались в непривычно быстром для гор темпе.
– Черт возьми, какой порядок!
– Так точно, господин майор, ведь это же батальон Лангензее, который должен сменить наш батальон в ущелье Цице!
Я познакомился с капитаном Лангензее еще в Донецке. Его батальон принадлежал не к нашему егерскому полку, а входил в другую дивизию. Лангензее считался, пожалуй, лучшим из всех других наших батальонных командиров, а это говорило о многом. Именно такие люди, которые частью вышли из унтер-офицеров, составляли истинную элиту офицерского корпуса. Все они являлись кавалерами Рыцарского креста, поскольку вся наша дивизия целиком принадлежала к наиболее отмеченным наградами дивизиям сухопутных сил. Правда, еще при формировании из пополнения в Гармише ее называли дивизией с наибольшим человеческим потенциалом. Каждый раз при появлении батальона Лангензее можно было предположить, что в данном районе запланировано проведение неких особенных операций.
Полученное ими задание подтвердило возможные предположения. Дивизия должна была фронтальным наступлением, а также ударом справа вынудить противника оставить свои главные позиции в горном проходе. Батальон Лангензее совместно с моей 1-й батареей за день до этого со своих нынешних позиций должен был продвинуться в ущелье Цице через горный хребет и, коль скоро наступление всей дивизии окажется удачным, ударить в тыл советским войскам, чтобы обеспечить полный разгром врага. Мое подразделение должно было оставаться в резерве и действовать по вызову. В то время как 2-я батарея нашего егерского полка непосредственно подчинялась 1-му батальону Лангензее, штабная батарея должна была уже участвовать в боевых действиях, подчиняясь приказам штаба артиллерийского полка. Сам же я вместе со своим штабом просто оказался висящим в воздухе. О нас просто-напросто забыли.
