Война маленького человека - [3]

Ночное чтение новостей превратилось в привычку, от которой потом я не могла избавиться практически два года. Я стала просто спать с ноутбуком. Мир вокруг начал постепенно меняться. В какой-то момент я со своей жизненной позицией оказалась по сути одинокой в своем окружении. Многие мои донецкие друзья отдалялись. Мы были умными людьми. И на определенном этапе стало невозможно делать вид, что ты в упор не замечаешь расхождений во взглядах. Мы не ссорились. Мы просто разошлись по разные стороны баррикад. Так в нашу жизнь начал входить разлом, который с каждым днем становился все очевиднее. Мне еще повезло – я лишь потеряла друзей, с которыми были близка десятилетиями. А сколько распалось семей, сколько вокруг оказалось поломанных судеб!

Затем был страшный февраль. Бессонные ночи перед монитором. Я помню ощущение бесконечной рассветной радости, когда Майдан выстоял. А потом сообщения: 10 убито, 20, 40… Небесная сотня. И «Пливе кача» накрыла собой страну. На наших глазах рождалась история, частью которой были мы.

Неожиданно чудесное бегство Януковича. Киев бурлил. Ленины, практически по Хармсу, «все падали и падали». В Раде избрали новое правительство.

А у нас, в нашем тихом донецком болотце, все было относительно спокойно. Город жил своей привычной жизнью. Но не все так уж было гладко и в нашем «датском королевстве».

Перед памятником Шевченко гордо реял «жовто-блакитный» флаг донецкого Евромайдана. Помню, как-то зашла в самую модную и дорогую кондитерскую Донецка «Бассано». А там, на доске, вместо меню большими буквами написано: «Борітеся – поборете». И на входе – украинский флаг. Но это были редкие исключения. В транспорте повсюду слышались разговоры о пресловутых «бандеровцах», активно подогревавшиеся нашими местными политиками.

Страх перед мифическими «бандеровцами» у многих был действительно очень сильным. Соседи моей подруги поставили себе вторые двери, чтобы к ним эти пресловутые «бандеровцы» не прорвались в квартиру. И такие люди были не исключением в общих настроениях, царивших в городе.

Плохие предчувствия витали в воздухе. Помню, в переписке со своей московской подругой я написала, что у нас все боятся войны. На что она ответила: «Он не решится». И мы без комментариев и объяснений поняли, кто «он».

А потом наступило 1 марта – начало «русской весны». Первые вертолеты полетели над Крымом. И Донецк был на очереди.

Я хорошо помню эту ночь, ночь перед 1 марта. Я увидела пост в Facebook’e, который написал мой старинный знакомый. Он призывал всех идти на «русскую весну» – на митинг на площади Ленина. Я знала этого человека очень хорошо: умный, прагматичный. И я хорошо понимала: если он оторвал свой идеально накачанный зад и вытащил его на улицу – значит, за всеми этими процессами стояли очень серьезные силы. А планируемый митинг на площади – это было уже нечто большее, чем просто обычные игрища наших местных политиков. Мне тогда впервые стало так страшно, что я разревелась перед монитором от собственного бессилия перед этой надвигающейся бедой, размеры которой я тогда еще даже не представляла.

Мало кто еще понимал уровень этой угрозы. Я помню, как по делам проходила мимо площади Ленина после очередного пророссийского митинга. Народ уже начал расходиться. Я рассмотрела этих людей. У каждого города есть своя мода. Донецкие ребята так не одевались. Что-то отличало этих парней, идущих с митинга, от наших, местных. Что-то было другое в их крепких спинах, уверенных походках. Вроде бы те же кожаные куртки, те же джинсы – но они были явно не наши, не местные. Город наполнился слухами, что это привезенные ребята из Белгорода и Ростова, что все гостиницы ими забиты. Я охотно верила в эти слухи. Они не противоречили тому, что я увидела.

События Крыма набирали полный оборот. Снова бессонные ночи в новостях. «Бельбек – наш… – не наш…»

Референдум в Крыму. «Крым – не наш».

Потом летом это сообщение стало перманентным – Ясиноватая, Иловайск, Саур-Могила, Дебальцево – «наши!!!!»… «не наши».

Весна прошла как-то незаметно. Каждые выходные город вымирал, местные жители прятались по домам, автобусы привозили какую-то гопоту, она бегала по городу с российскими триколорами, местные в ужасе на них смотрели. Ходили упорные слухи, что автобусы – дело рук наших местных политиков. Даже озвучивались конкретные имена.

Далее все шло по одному сценарию: захват управления СБУ, ОГА при полном бездействии милиции. Милиционеры не стесняясь высказывали свое расположение к новоявленной республике. Рядом с моим домом было отделение милиции, так его сотрудники и люди с георгиевскими ленточками просто дружили семьями. Последние в милицию приезжали как к себе домой, вместе с милиционерами дружно сидели на лавочке, беседы разговаривали, семечки лузгали и мороженое кушали. Позднее стали проводить совместные рейды – как влюбленные парочки, вместе ходили по городу.

Областную госадминистрацию, как и все остальные государственные учреждения, сдали по-тихому. Эта донецкая пародия на киевский Майдан под ОГА напоминала больше театр абсурда, чем что-то реально угрожающее. Советские бравые песни, красные флаги и церковные шествия, никому не нужные шины, колючая проволока, зачем-то снятая брусчатка, костры в апреле. Жутко вопящие в рупор безумные женщины. И конечно, телевизор, показывающий передачи российского телевидения. После захвата ОГА переименовали в «Дом правительства ДНР», и на боковом входе теперь красовалась надпись «made in Russia». Видимо, это был знак качества новоявленной «Донецкой республики». Поначалу местные жители с опаской обходили этот «шоу-рум», этот оплот прогрессирующего социализма. Потом просто перестали обращать внимание.