Война Львов - [44]

— Согласен. И именно поэтому я хочу поддержать Рене в грядущей войне. Такой союзник пригодится нам в будущем.

— Не думаю, — возразил Орвик. — Рене поддержал Эжена в войне с нами, выступив единым фронтом против Ольгота и Фалстофа, а теперь готов ему глотку перегрызть из-за торговых путей в Билефельце. Льва интересует только львиная доля, стоит кому-то перейти ему дорогу и позабудет обо всех прошлых заслугах и былой вражде.

— По-моему, ты только что говорил нечто подобное. Политика делается здесь и сейчас, — процитировал он Орвика. — И вообще, не забывай, в Страндаре только один король и его имя Марлон Руан, а никак не Генрих Орвик. Это тоже один из твоих уроков. Так что, мы поддерживаем Рене, а не Эжена, ибо это моё, королевское, решение.

— Да будет так, — произнёс Орвик и вышел, естественно, наткнувшись на меня. — А тебе, Эрик, — зло бросил он мне, — не стоило бы злоупотреблять спиртным. — И толкнув меня плечом, зашагал прочь и даже спина его выражала крайнюю степень неодобрения.

— Отец и не заметил, что его сын вырос и стал принимать самостоятельные решения.

Я вздрогнул, услышав над ухом голос мистера Мортимера. По своему обыкновению он возник словно ниоткуда за плечом и теперь грустновато улыбался, глядя вслед Орвику.

— На месте короля я бы начал готовиться к войне, — добавил он. — Война львов ещё не окончена.

Глава 6

Время показало, что таинственные мистер Мортимер оказался прав. Всего через несколько дней после того памятного разговора Орвик исчез из Престона. Именно исчез, никто не знал, каким образом он уехал. Вместе с ним столицу, а скорее всего и Страндар, покинул и Корбен Фалстоф — сын опозоренного маршала Эдмунда Фалстофа, презираемый всем дворянством за одно свое происхождение. Его единственным другом был Орвик, плечом к плечу с которым они сражались с адрандцами.

Однако его величество этот факт не насторожил и он продолжал вести обычную жизнь, не смотря на настоятельные советы Алека. Он не желал прерывать её и тратить деньги на мобилизацию армии, предпочитая устраивать всё новые пиры и турниры, которые он любил не меньше чем раньше. Закономерно, что когда на южном побережье Орвикшира высадился десант из Адранды страна оказалась совершенно не готова к войне. Линии фронта организовать не удалось, крепости сдавались прославленному полководцу одна за одной. Дух защитников Страндара оказался окончательно подорван, когда к армии, идущей под стягами с белым львом и возглавляемой — пускай и чисто формально — юным наследником престола Уильямом Наглем, присоединился Филипп герцог Максвелл. Как говорили тогда в Престоне, со дня на день ждущем осады: "Золотой лев встал на колени перед белым".

Понимая, что война проиграна его величество не пожелал более попадать в плен своему бывшему другу и наставнику, предпочтя бежать к своему союзнику Рене Льву. На одном из последних кораблей мы отплыли к фиарийским берегам. Это был коибрийский линкор "Магеляэнш Несокрушимый", с которым опасались связываться даже изящные адрандские корветы. Им с пятью десятком пушек на эскадру практически нечего было противопоставить двадцатипятипушечному линейному кораблю с обшитыми стальными листами бортами, способному одним залпом смести до трёх самых современных адрандских корветов. Так мы оказались при дворе Рене Льва.

Тильон намного уступал Престону в размерах, зато превосходил в древности. Его история восходила ещё к ценнским временам, в то время как столица моей родины была возведена уже страннами после ухода энеанских легионов. Мощные стены герцогского дворца были сложены из громадных камней, скреплённых раствором, замешенном на куриных яйцах и, если верить легендам, человеческой крови. Мы въехали под его своды, совершенно непохожие на королевскую свиту, однако приняли нас воистину по-королевски. Герцог Рене Лев вполне соответствовал своему прозвищу. Он был высоким человеком могучего телосложения, более похожий на рыцаря или вождя варваров, громивших Феррару. Он обнял дорого кузэна (все монархи, континентальные или островные, так или иначе приходились друг другу дальними родственниками) и официально пригласил на пир по случаю нашего прибытия. Также он сообщил, что назавтра состоится большой турнир в нашу честь, в котором обязательно должны принять участие все рыцари, прибывшие с острова.

Турниры я не любил и участия в них не принимал. Однако в тот раз — первый и единственный в моей жизни — мне пришлось сделать это. На пиру я не злоупотреблял спиртным и поэтому наутро был вполне готов к бою. Или турниру. Это было красивое, но удивительно скучное зрелище. Трубили трубы, герольды объявляли одного рыцаря за другим, они мчались друг на друга, гремя доспехом — сшибались, один вылетал из седла, а если нет, то всё повторялось снова. И так раз за разом. А потом настала моя очередь.

— Сэр Эрик! — прокричал герольд.

Я забрался в седло милостиво предоставленного мне вороного жеребца, при помощи герцогского пажа, шедшего в комплекте с конём и доспехом, подтянул ремешки салентинки, взял у пажа копьё и направил коня к арене для конной схватки. Противником моим был рыцарь со смутно знакомым гербом на табарде. Однако припоминать чей он было некогда.