Война и мы - [39]

К примеру, как только я, молодой специалист, появился в отделе кадров своего завода, начальник ОК тут же созвонился с директором и тот меня принял очень быстро. В цехе со мной и говорить никто не стал, пока со мной не переговорил начальник цеха, он же выбрал мне место работы, познакомил с начальником смены, а затем пришел на пересменку и представил меня рабочим смены, хотя у меня была ученическая внештатная должность помощника мастера.

Тому, о чем я только что написал, не учат в институтах за ненадобностью — это и так понятно любому руководителю, который отвечает за Дело и, главное, собирается его сделать, а не имитировать свою деятельность на своей должности.

Возникает вопрос, а может, это только на гражданке принято вводить инженера в курс дела, а в армии все не так? Да нет, и в армии так: как вы помните, Лебединцев своих новых коллег, помощников начальника штаба, сам водил в окопы, обучая тому, что им нужно будет делать. Да и не он один. Генерал А.В. Горбатов в своих воспоминаниях пишет о выводе вверенной ему дивизии к фронту в 1941 году. Он лично поехал с передовым отрядом, вместе с комбатом наметил рубежи обороны, съездил к соседям и убедился, что они на месте, то есть работал фактически за командира батальона. Но интересно, что, описав этот эпизод, Горбатов оправдывается!

«Некоторым читателям может показаться странным, что командир дивизии сам поехал с батальоном, выделенным в передовой отряд, как будто нельзя такую работу поручить командиру полка. А я, читая об этом в архивных материалах через двадцать лет, и сейчас свои действия считаю правильными. Нельзя забывать, что командир батальона был человеком неопытным, ему и его подчиненным предстоял первый в их жизни бой. Понимал я, и как трудно было действовать малоопытному командиру, старшему лейтенанту, в той обстановке. Прибыл бы он в Шаровку и не нашел бы там 133-й танковой бригады и батальона 692-го стрелкового полка, с которыми должен был совместно действовать. Поневоле растерялся бы. Вот почему я считал своим долгом помочь молодому комбату на первых порах, если можно, так сказать, научить его на собственном примере самостоятельности и предусмотрительности», — пишет прославленный в будущем командарм.

Для меня поведение А.В. Горбатова выглядит не «странным», а обязательным, гарантирую, что каждый руководящий работник промышленности сочтет это поведение, по меньшей мере, естественным. Тогда перед каким же «некоторым читателем» оправдывается генерал? Думаю, что перед своими коллегами — кадровыми офицерами, которых Горбатов, само собой, знает лучше меня.

Итак, вечером 23 декабря 1941 года посыльный привел лейтенанта Лебединцева во взвод пешей разведки, замкомвзвода Босов познакомил его с бойцами, и они сели ужинать. Далее произошло следующее.

Лебединцев: «Я расспросил сержанта Босова об обстоятельствах ранения моего предшественника лейтенанта Тарасова. Вот что он рассказал о событиях 23 декабря. Утром взвод вызвали по тревоге в штаб и указали направление наступления на противника (во взводе, напомню, было двенадцать человек) для того, чтобы противник открыл по ним огонь из минометов и орудий, а артиллеристы будут засекать эти минометы и орудия по местам вспышек на огневых позициях…

Сержант с горечью рассказывал, как они открытой цепью пошли к переднему краю противника, как началась немецкая пристрелка по ним. Тут и был ранен лейтенант в предплечье левой руки. Взвод залег. Вскоре была дана зеленая ракета, разрешавшая обратный отход. Спасли от больших потерь наступившие сумерки.

Открылась дверь, и появился лейтенант Тарасов. Раненая рука была на перевязи. Он пришел из медико-санитарной роты, так как этой ночью убывал на лечение в медсанбат. Босов представил нас друг другу, и в это время появился знакомый мне посыльный взвода при штабе полка. Он официально сообщил мне о том, что взводу под моим командованием приказано немедленно прибыть в штаб полка за получением боевой задачи. Стоявший на подоконнике будильник показывал 21 час. Сержант чертыхнулся и произнес вполголоса: «Нас не жалеют, так хоть первые сутки пожалели бы нового лейтенанта. Дали бы ему осмотреться, людей узнать». Я скомандовал: «В ружье», хотя все разведчики уже затягивали ремни и разбирали свои самозарядки, которыми была вооружена вся пехота дивизии. Лейтенант Тарасов Василий Минаевич снял со своего ремня кобуру с пистолетом «ТТ» и передал мне. Одновременно он отдал топографическую карту, компас и противогаз. Не скрою, меня очень тронула такая забота предшественника. У штаба мы простились.

Я доложил начальнику штаба о прибытии и о численности взвода. В строю были десять человек. Павла Платоновича сержант оставил с документами и запасом боеприпасов в доме, и один разведчик постоянно находился в штабе в качестве посыльного. Капитан обратился к сержанту Босову, знает ли он место расположения боевого охранения противника. Он ответил утвердительно. «Требуется его уничтожить этой ночью и захватить «языка», чтобы испортить гитлеровцам Сочельник по новому стилю».

— У вас вопросы ко мне есть? — спросил начальник.