Война богов - [13]

Примеру тех святых не подражайте,

Что вздумали (мне стыдно и писать)

Насчет Марии языки чесать.

В то время как часть ангелов из рая

На все лады твердила «Отче наш»,

Отправилась в разведку часть другая,

И с ней такой произошел пассаж:

В стене открылась дверца потайная...

Схватились за оружье, и глядят:

Идет дитя, и женщин с ним отряд.

То был Амур, и с ним — толпа прекрасных

Вакханок... Ждет героев западня:

Ведь прелести жриц этих сладострастных

Всех соблазнят, не одного меня

Святые все ж немного ободрились,

Сомкнув ряды, пошли навстречу им.

Противницам пленительным своим.

Которые бежать не торопились.

«Они совсем не ждут от нас обид»,

Рек Исраил. — «Мне нравятся богини».

Заметил Иоанн. — «Их внешний вид

Дает понять, что это — не княгини».

«А что это в руках они несут?»

«Какой-то жезл и гроздья винограда».

«Должно быть, за припасами идут

Красоточки; бояться их не надо».

«Обвиты станы шкурами пантер».

«А как мила игривость их манер».

«Плутовочки увенчаны цветами».

«Увидев их, забудешь голод, боль!»

«Какие кудри! Черные как смоль,

И ветерок их треплет за плечами».

«А вот бежит ребенок... Белокур,

Смазлив, пригож он; то, кажись, Амур».

«Нет, это не сыночек Кифереи,

Походит на сатира он скорее,

Хоть с крылышками этот мальчуган».

«А где повязка, лук его, колчан?

Копытца-то, глядите! Сей ребенок,

Чей взор нескромен, просто сатиренок».

«Мне нравится он, впрочем, и такой

Амуру он, наверно, брат родной».

Возможно, что педантам недовольным

Сей разговор покажется фривольным.

Известно: скромность воинам чужда...

Должно быть, в полной праздности беда,

Что к вольностям умы располагает.

Не верят скромной доблести бойцы,

Чье ухо быстро к брани привыкает

И к грубостям. Ведь даже мудрецы,

В их общество попав, довольно скоро

Приобретут манеры мушкетера...

Но речи воинов небесных сил

Критиковать нам, людям, не пристало.

Вакханкам громко крикнул Исраил:

«Остановитесь!» — «Ладно!» — отвечала

Одна из них. — «Хотим мы знать, куда

Спешите вы? Зачем пришли сюда?»

«Мудрец сказал, что счастия основа

Лишь на земле... На небе нам давно

Наскучило; хотим на землю снова».

«Однако здесь ходить запрещено.

Мне огорчать вас, право, неприятно».

«Хоть ваша речь, воитель, и строга,

Но, видно, вы нисколько не брюзга.

Ваш взгляд нежней, чем речи... Вероятно,

За знатных дам вы приняли всех нас?

Ошиблись вы, могу заверить вас.

Ужель к гризеткам вы не снизойдете?»

«Своим богам припасы вы несете,

В ущерб нам, христианам». — «Нет, клянусь,

Они — для нас! Ведь у бессмертных вкус

Совсем иной, мы не таим секрета».

«Действительно.. . Но разве кисть вот эта

Владык спесивых ваших не прельстит?»

«О, даже Ной такую не взрастит,

Неправда ли?» — «Возможно». — «Не хотите ль

Попробовать?» — «Спасибо, не хочу».

«Отведайте, прошу вас, небожитель!

Уже собратья ваши по мечу

С подругами моими завтрак скромный

Охотно делят». — «Ладно, я молчу,

Давай! А виноград твой — не скоромный?»

«О нет!» — «Моя признательность огромна

Да, вкус отменный, что и говорить!

Ты знаешь: путешествовал давно я

По Сирии; в гостях бывал у Ноя,

В его шалаш случалось заходить.

Был чествуем я старым Авраамом,

А также Лотом, в городе том самом,

Чье имя оскорбляет красоту;

Везде меня радушно принимали,

Отборными плодами угощали...

Когда-то гроздь я пробовал и ту,

Которую посланцы Моисея

Из ханаанских кущей принесли.

Она была вкусна; твоя — вкуснее!»

Святые нахвалиться не могли.

Они не ощущали беспокойства,

Забыв гроздей магические свойства.

Был Исраил немало удивлен:

Покинуло его благоразумье,

Шальное овладело им безумье...

Как весел стал, словоохотлив он!

Такой же грех с другими приключился:

Все охмелели... Своего добился

Не силою, а хитростью Амур;

Успех велик был, даже чересчур.

Блаженным он без всякого стесненья

Коварные вопросы задавал,

И про исход ночного приключенья

Приапа и сатиров разузнал.

Он отомстит: хоть мал он, да удал.

Как много их, жриц Бахуса задорных!

Как томен взор очей их страстных, черных!

Они ласкают взапуски святых,

Их лысины венками украшают,

И прямо в рот им гроздья выжимают;

Нескромны все прикосновенья их.

Остатки смысла здравого девались

Неведомо куда у бедняков.

Какие речи без обиняков,

Какие тут «амини» расточались!

Пьянеет быстро всяк слуга Христов...

Но кое-кто из старых ворчунов,

Шалить и бедокурить неспособных

(Амур к ним подступиться не дерзнул)

Не может, видя с завистью разгул,

От замечаний удержаться злобных.

М о и с е й

В обители священной как грешат!

Нечестие господь наш покарает:

Возмездья бог, он все на свете знает.

С в.   В л а с и й

Прямехонько вы попадете в ад!

М о и с е й

Бесстыдники прикинулись глухими.

С в.   В л а с и й

Забыли вы, что ваш создатель, бог,

За этот грех вас уничтожить мог?

И с р а и л

Врешь, мы богами созданы другими.

С в.   В л а с и й

Ты еретик!

И с р а и л

Ужель не знает он,

Что всюду, с незапамятных времен,

В бесплодных духов верили народы

Евреи, христиане-сумасброды

И прочие? Найдя на небе нас,

Просили жить не ссорясь, с их богами.

Им Гавриил ответил: «В добрый час!»

Вот с этих пор мы и знакомы с вами.

Молчи и в школу ворочайся, Влас!

С в.   Г в е н о л и й