Вовка - сын командира, или Необыкновенные приключения в тылу врага - [46]

Мюллер вошел в роль.

— Командир партизан, — продолжал он, — мой товарищ, мы с ним учились вместе в одной школе. Он очень смелый и храбрый. — Мюллер понизил голос: — Его фамилия Восыком. Он пустил под откос воинский эшелон. Ты знаешь об этом. Так знай и то, что крушение произошло благодаря мне. Это я сообщил товарищу Восыкому о том, что идет особо секретный эшелон с военным грузом. А гибель генерала? Ты думаешь, кто предупредил товарища Восыкома о времени проезда автомобиля? Я. И много других операций делалось благодаря моей информации. Понял? — И Мюллер приступил к самому главному. — Надо сообщить ему, и немедленно, иначе предатель погубит отряд.

Вовка понял все и делал вид, что очень внимательно слушает Мюллера. Мысленно он измерял расстояние до рукоятки пистолета, который лежал так близко, что стоит протянуть руку, и пистолет твой. Не поднимая головы, Вовка тихо спросил, стараясь подавить дрожь в голосе:

— Когда надо идти к Восыкому?

— Сейчас, немедленно.

— Хорошо, — одними губами прошептал Вовка, готовясь протянуть руку к пистолету. — Я проведу вас.

— Гут, киндер! — воскликнул Мюллер и тут же спохватился, мысленно проклиная себя за неосторожность.

Этого секундного замешательства Вовке было достаточно. Выхватив пистолет, он отпрыгнул в угол комнаты.

Мюллер, не раздумывая, схватил тяжелое пресс–папье и запустил в Вовку. Он ловко увернулся. В следующее мгновение гитлеровец с быстротой пантеры бросился на Вовку. Но тот уже успел снять предохранитель.

— Получай, гадина! — крикнул Вовка. — Нет никакого Восыкома, а есть просто Вовка, сын командира!

Прогремел выстрел.

— О доннерветтер! — Мюллер схватился обеими руками за грудь и стал медленно падать. — О доннерветтер!

Вовка еще дважды выстрелил и, обежав стол, вскочил на подоконник. В дверь с криками ломились фашисты. Вовка, не зная, что там, за окном, прыгнул в темноту.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ , в которой Вовка находит отца

Выпрыгнув из окна, Вовка шлепнулся на цветочную клумбу. Тут же вскочил и, не оглядываясь, пустился наутек. Впереди темнел высокий деревянный забор. С разбегу Вовка взобрался на него и кинулся вниз. Но тут он зацепился краем рубахи за гвоздь и беспомощно повис на нем.

Вовка старался порвать рубаху, но она, на беду, была крепкой. А по двору уже бежали солдаты. Лучи карманных фонарей шарили по забору. В отчаянии Вовка попытался выскочить из рубахи. Он рванул ворот, срывая пуговицы, но было уже поздно. Яркий свет ослепил его. Вовка почувствовал, как сильные жесткие руки вцепились в него…

Удары сыпались со всех сторон. Теряя сознание, он видел перед собой разъяренные лица немцев.

Они забили бы Вовку насмерть, если бы не подоспел ефрейтор Макс. Он грубо растолкал взбешенных солдат.

— Назад, буйволы! Этот щенок еще нужен нам. Его надо в штаб доставить.

Ефрейтор Макс слышал телефонный разговор лейтенанта Мюллера и понимал, какую ценность представляет в данной ситуации этот маленький русский. Он один знает тех, кто убил генерала Франца Иосифа Альгерштейна. Кроме того, этот звереныш ухлопал лейтенанта Мюллера.

Растолкав солдат, ефрейтор склонился над Вовкой. Тот не шевелился. Макс торопливо сунул грубую ладонь под рубаху, прижал к груди. Уловив слабые удары сердца, он улыбнулся в прокуренные усы.

— Жив! — и приказал подчиненным: — Мешок!

Два солдата, топая сапогами, сбегали к складу, где лежали приготовленные к отправке в Германию мешки с пшеницей, быстро высыпали из одного зерно на землю и принесли его ефрейтору.

Вовку затолкали в мешок, ефрейтор сам завязал узел.

— Теперь порядок, — сказал Макс и, отыскав глазами шофера, сказал тоном командира: — Заводи свой примус.

Шофер недовольно повел плечами, но, ни слова не говоря, отправился к грузовику. Он знал, что с плешивым Максом лучше не связываться.

Вовку бросили в кузов. Ефрейтор толкнул его носком сапога. Мальчишка не шевелился.

— До штаба не очухается, — сказал Макс, раздумывая, где ему ехать: в кузове или в кабине.

— После таких оплеух вряд ли он вообще очухается, — произнес шофер, усаживаясь на свое место.

Макс еще раз взглянул на безжизненный мешок и полез в кабину.

— Трогай. — Он вынул пачку папирос, закурил. — Да побыстрее жми!

Дорога была неровной, шофер гнал машину на полной скорости. Грузовик трясся по булыжной мостовой, вздрагивал на ухабах и рытвинах. В одном месте так подпрыгнул, что ефрейтор чуть головой не вышиб лобовое стекло. Он выругался и покосился на шофера.

— Может, сбавить скорость? — спросил шофер, кривя губы.

— Не сбавить, а прибавить, — пробурчал ефрейтор, усаживаясь поудобнее.

От сильной тряски Вовка пришел в себя. Во рту он почувствовал неприятный солоноватый вкус крови, в нос лезла пшеничная пыль.

Сознание быстро прояснилось. Он вспомнил все, что с ним произошло. Вовка ощупал мешок и убедился, что он завязан. По толчкам догадался, что везут его в машине.

Лежать было неудобно. Грузовик бешено мчался, и Вовку кидало из стороны в сторону. «Топить везут, — вдруг обожгла его мысль. — Иначе для чего понадобилось фашистам заталкивать меня в мешок». Вовка где–то слышал, что вот так в прошлом веке топили бунтовщиков и восставших крестьян.