Вотчина изменника (2063) - [2]

Хорманну было ясно, что незнакомец издевается над ним. Идиотская ситуация. Они вели беседу, как парочка аристократов в парижском салоне. Ему вдруг захотелось рассмеяться.

— Я родом из этого поместья, — медленно процедил он. — И у меня действительно есть возражения. Мой отец…

— Делишер? — взгляд старика оживился. — Вы и есть Жак Делишер, участник Сопротивления?

Он вдруг спохватился, словно боясь, что скажет лишнее. Хотя Прованс и оставался последним оплотом мятежников, здесь все же появились и неороялисты. А люди прево ничего не прощают. Взгляд его стал осторожным и пугливым.

— Я не роялист, — усмехнулся Хорманн. — И не Жак Делишер. Мой отец был арендатором в поместье. Нам принадлежала ныне разрушенная ферма у моста…

— А! — Старик покачал головой. — Вы решили совершить своего родя паломничество.

Взгляд его снова стал насмешливым, а голос — язвительным. Но Хорманн почему-то не испытывал никакого раздражения.

— Да. Своего рода паломничество. А откуда вы знаете семейство Делишеров?

— В доме всегда остается что-то из вещей, бумаг. Даже если в нем не раз побывали стервятники… А имя Делишера известно далеко за пределами Прованса. Могу ли я встать без риска отправиться на тот свет?

Хорманн кивнул.

— В конце концов, — вновь заговорил человек, — и мне стоит напиться. Вы знаете, что погреба пусты? Пришлось привыкать к воде… В наши-то времена.

— Давно вы здесь устроились?

— С неделю… Не больше. Я не веду счета времени. — Наклонившись к источнику, он зачерпнул ладонями воду, напился и намочил длинные волосы. Потом встряхнулся. — У вас отличная лошадь… Трудно было пройти через города?

Хорманн хорошо знал окрестности, но не собирался входить в детали, а потому промолчал. Он не спеша сунул лазер в кобуру и взял за узду лошадь, жевавшую сухую траву.

— Мне хотелось бы пожить здесь вместе с вами. А как ваше имя? Я любопытен от природы.

— Сейрон, юноша. Альбер Сейрон… Но мое имя вам ничего не говорит.

Хорманн кивнул.

— Ну пошли.

И двинулся вперед, ведя лошадь под уздцы. Старик догнал его и пошел рядом. С его волос, прилипших к загорелому лбу, стекала вода.

— А как зовут вас? — спросил он.

— Хорманн… Клеман Хорманн.

Его интересовала реакция старика. Сделав десяток шагов, он обернулся. Его спутник застыл посреди дороги. Морщинистое лицо выражало радость и восхищение.

— Боже правый, — воскликнул он. — Вы действительно Клеман Хорманн, «Бард Сопротивления»?

Хорманн усмехнулся.

— Я всего-навсего сын арендатора Хорманна. Из поместья Делишера. И не думаю, что мои стихи кто-нибудь помнит…

Он снова пустился в путь, и старик догнал его.

— Вы не правы… Но где же вы скрывались эти три года? Многие думали, что вас схватили и расстреляли.

Хорманн махнул рукой в сторону севера.

— Я слишком быстро бегаю.

Дорога сделала последний поворот, втянулась в аллею кипарисов, и вдруг они оказались во дворе. Хорманн остановился и нахмурился, увидев печальное зрелище.

— Увы, — пробормотал рядом с ним Сейрон. — Роялисты возвращались сюда несколько раз. А кроме того, не стоит забывать и о крестьянах.

Одно крыло здания было сожжено. Сохранилось всего несколько балок чердака, где гнездились птицы. Часть фасада была разрушена взрывом или прямым попаданием снаряда. По обе стороны крыльца росла дикая трава, а одна из ваз у входа раскололась. Хорманн взошел по ступенькам, удивляясь звонкости своих шагов. Остановился, чтобы прочесть темную надпись над дверью. «Мадлен…» После имени должно было идти еще одно слово, но его замазали черной краской.

— Мадлен? Интересно, что они сделали с ней?

Сейрон посторонился, пропуская его.

— Они не всегда были излишне жестокими. Чаще всего просто отправляли мятежников в ссылку на Марс.

Не теряя невозмутимости, Хорманн прошел в прихожую. Здесь пахло плесенью, темная комната была совершенно пуста.

— Я не проветриваю, — произнес Сейрон, словно извиняясь. — Не стоит привлекать внимание…

Хорманн усмехнулся.

— И правильно делаете. Во всяком случае, общее впечатление вряд ли изменится…

Они прошли в гостиную. Сейрон распахнул ставни окон, выходящих в небольшой сад. Хорманн выглянул наружу. Аллеи заросли травой и колючими растениями. Статуя исчезла. Остался только цоколь, белый мраморный куб, совершенно неуместный среди лопухов.

Ставни можно было и не открывать, ибо от них остались лишь петли и пара выцветших досок.

«Как все близко и чуждо здесь, — подумал Хорманн. — Возвращение в прошлое никогда не приносит радости».

Он обернулся. Гостиная не была пустой. В ней по-прежнему царил громадный буфет. Стекла исчезли, но дуб хранил прежнюю патину, а когда он подошел ближе, то ощутил запах воска и черствого хлеба. Он открыл дверцу — место серебра и безделушек занимала паутина.

— Здесь стоял хрусталь с Венеры, — пробормотал он. — Стоил он целое состояние… Пьяная солдатня прево хорошо поживилась.

— Я их тоже не люблю, но думаю, что не стоит исключать и других. Войны и революции всегда дают возможность набить карманы и свести счеты… Многие стали оборотнями…

— Черт с ними со всеми, — выдохнул Хорманн. — В конце концов…

Сейрон перешел в желтую комнату и крикнул оттуда:

— Вы знаете… ваше паломничество вряд ли будет продолжительным. Со временем они развалят даже стены.