Вот жизнь моя. Фейсбучный роман - [118]

Читать трудно. И не только потому, что тебе известна трагическая подкладка самых безмятежных, казалось бы, стихов, благо, безмятежности в книге совсем не много. Больше надсады, и голос чаще звучит, будто сорванный до хрипа, и нет ни секунды на то, чтобы притормозить и довести эту лихорадочную стенограмму мыслей и чувств до уровня лирического шедевра.

Кто знает, будь Леониду Шевченко отпущено подольше, он бы еще, возможно, вернулся к этим стихам, сделал их суше, точнее, короче. Оставив только шедевры и то, что прочитывается как свидетельство – о времени и о себе:

Когда я Слуцкого пролистываю том,

Я вспоминаю сумасшедший дом,

Где я валялся. Во-вторых, державу,

Где вырос я и собирался жить.

Потом ее решили упразднить,

Не объясняя, по какому праву.

Все кровь и пот, все это кровь и пот,

Я больше не поэт, не патриот,

Я психбольной, испуганная крыса.

Не время трехголовое мое

Меня волнует, а небытие,

В которое отправили Бориса.

Давид Самойлов. Памятные записки. Составление Г. И. Медведевой и А. С. Немзера, предисловие Г. И. Медведевой, сопроводительная статья А. С. Немзера. – М.: Время, 2014.

Откликаться на переиздания у нас не принято. А «Памятные записки» выходят уже в третий раз, все приращиваясь и новыми страницами из архива поэта, и новыми посильными соображениями публикаторов. Так что открыл я книгу лишь затем, чтобы оценить труды вдовы – Галины Ивановны Самойловой-Медведевой и Андрея Семеновича Немзера, ставшего в последнее десятилетие авторитетнейшим интерпретатором самойловского стиха и самойловской мысли.

Но Самойлов – из тех авторов, которого как откроешь, так и будешь заново читать, пока не доберешься до выходных данных издания. А потом уже, по закладкам, опять пройдешь к соображениям, что всегда внове, но сейчас вдруг особенно актуализировались.

Например, вот к этому:

«Ничто больше не сближает нашу правящую проходимскую элиту с нашей страждущей интеллектуальной эссенцией, чем презрение к народу.

Не знаю, достоин ли каждый народ своего правительства, но уж наша уксусная эссенция вполне достойна именно нашего правительства.

Ибо хамско-элитарный взгляд на народ вполне соответствует хамско-элитарному устройству власти.

Что, дескать, за народ, и кто он, и где он есть, если как бы вовсе и не существует, если можно с ним и так и эдак?»

Сказано еще в 80-е. Нет, что ни говорите, а умнейшим человеком был Давид Самойлович Самойлов, и как нам теперь оставить без внимания этого, вспомним цветаевское, умнейшего мужа России?

Язык переводческой науки: Терминологический компендиум научной отрасли «транслатология». Составитель, ответственный редактор – доктор филологических наук, профессор В. И. Шаповалов. – Бишкек, 2014.

Название этого «инновационного проекта МОиНКР / КРСУ НИИ ИР № 0006982» звучит устрашающе. И объем – 1228 страниц энциклопедического формата, более тысячи словарных статей с отсылками к тысячам опять же источников на многих языках мира – повергает в почтительный трепет.

А между тем мало какая книга может стать столь увлекательным чтением для филологов, теоретиков и практиков, работающих в сфере межкультурных коммуникаций, как эта (назовем ее наконец по достоинству) «Энциклопедия перевода». Группа ученых из Кыргызско-Российского Славянского университета под водительством профессора В. И. Шаповалова не один, надо думать, год работала над сбором и упорядочиванием, систематизацией разнородного материала, вводила твердый терминологический костяк внутрь многоязыкой художественной плоти, искала способы наиболее адекватно передать опыт, накопленный поколениями переводчиков на всех континентах. Результатом и явилась эта книга, эпиграфом к которой могли бы стать слова: «Все, что вы хотели узнать о художественном (как, впрочем, и деловом) переводе, но не знали, у кого спросить».

Спросите теперь у профессора, поэта и переводчика Вячеслава Шаповалова. Перед нами ведь и коллективный труд, и, безусловно, авторский проект. Я в транслатологии, как называется эта отрасль научного знания, почти ничего не понимаю. Но в состоянии, как каждый из нас, читателей, оценить и отвагу исследователя, взявшегося на неподъемное дело, и изящество, с каким он, максимально избегая гелертерской сухомятки, проясняет самые темные места и излагает не только общепринятые истины, но и собственный взгляд на профессию, связующую народы и культуры.

Юлий Дубов. Лахезис: Роман. – М.: Книжный Клуб Книговек, 2014.

Роман «Большая пайка» (М., 1999), давший сюжетную основу нашумевшему фильму Павла Лунгина «Олигарх», и повесть «Теория катастроф» («Знамя», 2000, № 9), наверное, и посейчас остаются самым впечатляющим художественным исследованием российского капитализма эпохи первоначальной мясорубки. Еще бы – ведь эти книги написал не сторонний наблюдатель, а ближайший сотрудник Б. А. Березовского, один из руководителей памятного «ЛогоВАЗа». И написал он эти книги так, как только и должно: без плетения словес и без досужих экивоков, ясно, прозрачно, твердой рукой, так что их и нынче смело можно рекомендовать новому поколению: прочтите – и вы получите не только удовольствие, но и знания, а они всегда не лишни.