Вот тако-о-ой! - [15]
Этот застенчивый, молчаливый, славный мальчик нравился Селине все больше и больше. Она старалась завоевать его дружбу, чем могла.
– Ральф, у меня есть книга, которая называется «Айвенго». Не хотите ли прочесть ее?
– Да, мисс, но у меня не будет времени.
– Вам нет надобности спешить. Читайте, когда удастся. А вот еще другая. Возьмите их с собой.
Он пытался скрыть свою радость, казаться равнодушным и флегматичным, истинным голландцем, как его предки. Но он так мало походил на них наружностью.
Селина думала, разглядывая его, что какой-нибудь голландец-мореход, должно быть, привез себе некогда из испанского или итальянского порта жену-чужеземку, чьи глаза и кожу и влечение ко всему прекрасному унаследовал через ряд поколений этот прелестный мальчик – весь скрытый трепет и мятеж.
Селина попросила Якоба Гугендунка сделать ей полку для книг и фотографий. Якоб притащил ей кусок простой, неструганой доски, довольно безобразный на вид, но Селина решила, что и это годится. Однажды в снежные сумерки она, воротясь домой из школы, нашла у себя в комнате вместо этой неказистой полки другую, отполированную, украшенную резьбой. Ее самостоятельно сделал Ральф; немало часов потратил он на это занятие, строгая, полируя и вырезая в холодном углу кухни. Там у него был целый склад различных инструментов, которые он доставал, где только мог. Весь день он работал на ферме наравне со взрослыми мужчинами, а по ночам, уже в постели, Селина часто слышала слабое повизгивание его ручной пилы. Он сделал Герти и Жозине кукольный дом, который был предметом зависти всех обладательниц косичек в Ай-Прери. Такого рода работа, равно как и чтение, Клаасом Пулем квалифицировались как ерунда. В обязанности Ральфа входили изготовление и починка рам в парниках для ранних рассад весной. Но он манкировал этой скучной работой, стараясь урвать время для той, которая его занимала. Это Клаас Пуль называл дурачеством. И с его легкой руки в Ай-Прери стали было считать мальчишку Пулей дурачком. Он молол такую чепуху порою! Когда после невероятных усилий и затрат была закончена новая реформатская церковь – красное кирпичное сооружение с блестящими новыми лавками внутри, с; красными и желтыми стеклами (первая церковь из кирпича в Ай-Прери!) – и все восхищались ее красотой, Ральф Пуль говорил группе мальчишек, что ему хочется сжечь ночью эту церковь, потому что она безобразна и на нее неприятно смотреть.
Ральф был действительно какой-то необычный мальчик, Селина, неопытная и мало еще наблюдавшая людей, не могла все же не заметить, что перед ней нечто редкое, ценное, что нуждается в бережном отношении, в поощрении и защите.
– Ральф, да брось же ты наконец эту ерунду, принеси матери воды. Опять ты там что-то царапаешь, вместо того чтобы закончить раму для парника? Честное слово, в один прекрасный день я за тебя возьмусь! Переломаю все твои палки… Ну и дурак!
Ральф не дулся, не выходил из себя. Он как будто не слышал всех этих упреков и при первом удобном случае возвращался к своему вырезыванию и выпиливанию. Марта и Клаас были люди незлые и нежестокие. Но оба были несколько обозлены на этого странного, на их взгляд, мальчика, которому они дали жизнь, по который ничем не походил на Пулей. В их семье не было принято нежничать, как-то выражать свои чувства. Жизнь их была слишком трудна и сурова и не давала развиться этим чертам их характера. К тому же они происходили из длинного ряда поколений людей флегматичных и мало эмоциональных. Клаас, как раб, гнул спину в поле и на огороде. День Марты был сплошь, без передышки, заполнен стряпней, чисткой, мытьем, штопаньем с той минуты, когда она вставала (в четыре летом, в пять – зимой), до той, когда со стоном валилась на свою постель, частенько, когда все уже давно спали. Никогда Селина не видала, чтобы Марта поцеловала Герти или Жозину. Но однажды она была поражена, увидев, как Марта, по обыкновению на ходу между печью и столом, провела несколько раз рукой по черным кудрям Ральфа, по его щеке, потом невыразимо нежным движением подняла за подбородок его лицо и глубоко заглянула в его глаза. Это был беглый, почти бессознательный жест, но в нем было столько страстной нежности! Иногда она даже решалась останавливать Клааса, когда он бранил Ральфа.
– Оставь мальчика, Клаас. Дай ты ему покой наконец!
«Она любит его больше всех, – думала Селина, – она бы даже попыталась понять его, если бы у нее было время»
Ральф глотал книги Селины с такой жадностью, что запаса на ее полке вряд ли могло хватить на всю зиму. Изредка, после ужина, пока он пилил и строгал в дальнем углу кухни, около двери, Селина, закутавшись в старую шаль Марты, чтоб защититься от сквозняков, читала ему вслух или болтала с ним, стараясь перекричать шум инструментов. Селина была существом веселым и подвижным. Ей нравилось вызывать смех у этого сумрачного мальчика. Тогда его хмурое лицо оживало и изумительно хорошело. Иногда Марта, слыша их молодой смех, подходила к входной двери и стояла подле них минутку, спрятав руки под передник и улыбаясь им, непонимающая, но дружественно настроенная.
Роман американской писательницы Эдны Фербер (1887–1968) «Плавучий театр» (1926) — это история трех поколений актеров. Жизнь и работа в плавучем театре полна неожиданностей и приключений — судьба героев переменчива и драматична. Театр жизни оказывается увлекательнее сценического представления…
Эдна Фербер – известная американская писательница. Ее роман «Вот тако-о-ой» в 1925 году был удостоен премии Пулитцера. Героиня этого романа Селина де Ионг, как и персонажи романа «Три Шарлотты» («девицы трех поколений», называет их писательница), характеры очень разные и в то же время родственные: это женщины самоотверженные и сильные, способные и на безрассудные поступки, и на тяжелый труд ради любви.
В поездку Илью втравила подружка Магда. Самому-то ему и на пляже было неплохо. Но Магде вынь да положь однодневный круиз с Кипра в Израиль… Так Илья очутился в Иерусалиме – городе, где встречаются мировые религии и еще с полусотни различных верований, где с приходом нового тысячелетия в воздухе носится какое-то странное нетерпеливое ожидание… Что-то непостижимое вдруг случилось с обычным московским разгильдяем. Ему кажется, что он заблудился во времени и пространстве, в странном невозможном мире. Его настоящий мир где-то рядом, стоит только протянуть к нему руку.
Жизнь человека полна случайностей, способных погубить его или наделить счастьем. Такая случайность произошла с героиней романа английской писательницы — Хэлен, скромной служащей одного из лондонских офисов. В ее спокойную, размеренную жизнь врывается страсть, заставившая девушку испытать горе и радость, блаженство и депрессию. С самого начала ее преследует цепь досадных недоразумений, но она в своем стремлении отстоять любовь преодолевает все препятствия.
Кимберли Ньюмен не скрывала неприязни к своему боссу Джейсону Брессингему. Неисправимый ловелас, он принадлежал к числу тех мужчин, которых она избегала. Они постоянно ссорились и пререкались, но вскоре выяснилось, что их бесконечные стычки — лишь попытка скрыть от себя и от окружающих то, что их как магнитом тянет друг к другу. Однажды пелена спала с их глаз, и они оказались перед лицом беспощадной правды. Кимберли и Джейсон сопротивлялись новому для обоих чувству, не желая мириться с реальностью. Но джинн уже был выпущен из бутылки…
Она была юна, наивна и влюблена. Ее избранник отвечал ей взаимностью. Но будто бы весь мир воспротивился соединению двух сердец: молодым людям пришлось расстаться. Каждый из них создал свою семью, однако где-то в глубине души сохранилась верность первому юношескому чувству и все еще теплилась надежда.
В ваших руках легкий и немного серьезный, остроумный и чуть грустный роман о женщине «слегка за тридцать». О ее больших победах и маленьких поражениях. О любви. И жизни…
Серена уже много лет любит Дэвида, да и он отвечает ей взаимностью. Но они принадлежат к разным слоям общества. Именно поэтому девушка уверена, что у их любви нет будущего.Как Дэвиду убедить ее в обратном?
Памеле Хенсфорд Джонсон было 22 года, когда к ней пришел первый успех — в 1934 году вышел в свет ее роман «Эта кровать — твое средоточие» (названием книги послужила стихотворная строка Джона Донна, английского поэта XVI–XVII вв.). Позднее ее романы — «Кэтрин Картер», «Скромное создание», «Невыразимый Скиптон» и другие — заняли место в ряду произведений широко известных литераторов Англии.О романе «Кристина» (который известен английским читателям под названием «Невозможный брак») «Дейли телеграф» писала: «Это заметы собственного сердца, написанные проникновенным и опытным наблюдателем».Героиня романа Кристина Джексон, умная и талантливая девушка, мечтает о большой любви, о человеке, которого она встретит раз и навсегда, на всю жизнь.
Ее лицо и сегодня молодо и прекрасно, запечатленное знаменитыми художниками XVIII века — они называли Эмму Гамильтон самой совершенной женщиной.Она представала в дарственных образах бессмертных богинь, а в жизни была безрассудна и трогательна и как всякая простая смертная жаждала любви и благородства, стремясь сохранить достоинство в жестоком и высокомерном мире.
Для творчества австрийского писателя Артура Шницлера (1862–1931) характерен интерес к подсознательному, ирреальному, эротическому в психике человека. Многие его произведения отмечены влиянием 3. Фрейда. Новеллы Шницлера пользовались большим успехом в начале века.