Вот так цирк! - [4]

Видимо, грим Даньке удался на славу. Увидев юного дрессировщика, Чуня истошно завизжала и шарахнулась к дальней стенке загона.

— Чуня, тихо, это же я, — зашептал Данька, чтобы успокоить Чуню, пока на ее визг не сбежался весь цирк.

Данька как всегда поспешил к свинке, чтобы почесать ей за ухом, но Чуня не поняла его добрых намерений. Обезумевшая от ужаса хрюшка кинулась на Даньку, сшибла его с ног и бросилась к незапертой дверце загона. Выскочив за решетку, Чуня сломя голову помчалась прочь, при этом визжа так, словно ее режут. Данька вскочил на ноги и пустился вдогонку. Он и не заметил, что падая, выронил парик, зато теперь к своему ужасу увидел, что огненно-рыжие вихры залихвастски нахлобучены Чуне на ухо. Несчастная хрюшка неслась не разбирая дороги. Она отчаянно трясла головой, пытаясь на бегу скинуть свалившееся на нее безобразие, но, видно, клейстер был хороший.

— Стой! — крикнул Данька и припустил за беглянкой. Бедная Чуня перебирала короткими ножками изо всех свинячьих сил. Доведенная до отчаяния, она неслась и визжала, как целое стадо диких кабанов. Когда всполошенные артисты прибежали на шум, Данька понял, что тут ему больше делать нечего, и поспешил скрыться бегством.

Конечно, виновника переполоха быстро вычислили, и Даньке крепко досталось. К тому же с этого дня Данька твердо решил, что никогда в жизни не будет гримироваться, потому что смывать грим оказалось совсем не так приятно, как его накладывать. Мама терла и мылила Даньку до тех пор, пока у него не начало гореть все лицо. Вдобавок ко всему мама вымыла ему уши, хотя Данька точно помнил, что уши он не гримировал.

Как бы там ни было во всей этой истории были и свои приятные стороны. Данька стал героем дня. Ему не надо было выдумывать, что бы такое сделать, чтобы на него, наконец, обратили внимание. Стоило ему появиться на людях, как все тотчас же замечали его сами. Правда, Данька старался, чтобы клоун дядя Сережа замечал его как можно реже, но у славы тоже есть свои недостатки.

ГЛАВА 4. БУБЛИК

После случая с Чуней Данька некоторое время был в центре внимания, но слава недолговечна, и вскоре все опять погрузились в свои дела и заботы, а Данька оказался предоставлен сам себе.

Данька сидел верхом на ящике, и, болтая ногами, изо всех сил колотил по нему. При этом он горланил модную песню, которую часто передавали по радио. Понять, какую мелодию он поет, можно было с трудом. Слухом Данька не отличался. Мама говорила, что ему медведь на ухо наступил, правда, сам Данька этого не помнил. Наверное, это случилось очень давно.

Цирк жил своей обычной напряженной жизнью. Артисты и рабочие сцены сновали мимо Даньки, но никто не обращал на него ни малейшего внимания.

— Ты чего орешь? — на ходу спросила его гимнастка Милочка.

— Не ору, а пою, — оживился Данька, готовый продолжить разговор, но Милочка уже скрылась за дверью.

— Ну и ладно, раз так, не буду для вас петь, — обиделся Данька, слез с ящика и вприпрыжку побежал вокруг шатра в поисках более интересного занятия.

С тех пор, как Даньке запретили дрессировать Чуню, он слонялся по цирку, изнывая от безделия. Правда, он не оставил мысль стать дрессировщиком, но в последнее время дядя Лева пристально следил за тем, чтобы Данькиного духа возле животных не было.

Мимо Даньки в шатер провели слона.

"Везет дяде Леве, хочет слона дрессирует, хочет обезьян, хочет Чуню", — с завистью подумал Данька, и тут его осенило: если дядя Лева занят со слоном, значит путь к Чуне свободен.

Данька стремглав помчался домой за чем-нибудь вкусным для своей питомицы, но в этот день все для него складывалось неудачно. Как назло, мама была дома. Увидев, что Данька полез в шкаф, она строго сказала:

— Скоро будем обедать, так что куски не таскай.

— Хорошо, — покорно согласился Данька. Он уже приглядел в углу на полочке начатую пачку печенья, теперь оставалось только улучить момент его взять. Данька стал выжидать удобного случая. Мама пристально посмотрела на Даньку.

— Данил, что-то мне не нравится, что ты тут вертишься. Ну-ка выкладывай начистоту, что у тебя на уме?

— Ничего, — Данька невинно смотрел на маму. — Давай я тебе будут помогать.

— Давай, — улыбнулась мама. Она дала Даньке миску отварной картошки на салат, и велела счищать с нее кожуру.

Данька любил помогать маме, потому что тогда с ней можно было поговорить о разных разностях, она никуда не спешила, и не отправляла его заняться своими делами, как будто у него были свои дела! Данька так обрадовался, что забыл и про Чуню, и про дрессировку, но тут, как всегда некстати, пришла гимнастка Милочка и все испортила. Она принесла журнал мод и они с мамой стали его разглядывать. Поскучав немного, Данька отставил миску с недочищенной картошкой и достал с полки пачку печенья. Он все еще надеялся, что мама обратит на него внимание и выпроводит Милочку, но мама была так увлечена разговором, что даже не заметила, как он ушел.

Данька добежал до загона Чуни, но и здесь его ожидала неудача: пока он был дома, Чуню увели на репетицию. От обиды Данька чуть не заплакал. Почему на свете все так несправедливо устроено — одним все, а другим ничего?