Вот роза... - [7]

— Что Шепелева, соскучилась по своим тра-ля-ля? — классную почти не было видно, белела рубашка и светлела серая широкая юбка. Рука поднималась, отмахивая комаров сорванной веткой.

Инна пожала плечами, задирая Лорин локоть. Засмеялась смущенно.

— Никак не привыкну, что уже не надо гаммы там. Везде, куда попадаю с мамой — а где тут пианино у вас?

— Завтра общая политинформация, — милостиво сообщила классная, — как раз в клубе, все и увидите.

* * *

В спальне, когда все по очереди находились в туалетную будочку за домом, и к фыркающему крану, неся перед собой зубную щетку с колбаской пасты и полотенце на локте, и теперь укладывались, делая каждая из своей постели воображаемый домик, личное место, Настя сказала, сидя с поджатой ногой и расчесывая густые рыжеватые волосы:

— Теперь будут придумывать каждый вечер херню. То лекции, то политинформашки. Лишь бы мы не побежали подолами махать.

Лора, развешивая на спинке кровати полотенце, удивилась. Ей и в голову это не пришло. Что специально. Чтоб все время занять. Получается, не будет им никаких танцев. Если в среду, а потом в субботу, то два раза, а потом они уезжают. Вот черт.

Классная встала в дверях, оглядела сонных зевающих девочек. Сказала с подчеркнутой усталостью в голосе:

— Осипова! Несчастье ты. Немедленно сними эти свои. Папильошки.

— Надежда Петровна, — заканючила длинная Оля, закрывая руками мелкие бигуди по всей башке, — ну, Надежда Петро-овна… я высплюсь, честно-честно.

Лора ужасно хотела Инне сказать на ухо, не папильошки, а папильотки, были такие бумажки и тряпочки, мама как-то в кроссворде это слово нашла, и они потом смеялись, обзывая так мамины бигуди. Но Инна, оказывается, уже спала, запрокинув профиль и раскидав тонкие руки.

— Ладно, Осипова, — классная вдруг заторопилась, поглядывая на часики, — смотри у меня, если завтра, на работе. Так, всем спать, никуда не выходить. Я с Галиной Максимовной буду… буду. Мы будем с ней на крыльце. Снаружи.

Она еще постояла, держа руку на выключателе, отмахнулась другой от комара и свет в прихожей погасила. Комнату с кроватями сразу заполнила луна. Лора сидела, уже почти спящая, но было здорово смотреть на черные перекрестья теней и квадраты белого света. А еще она тайно ждала, когда все заснут, и тогда уже заснет она сама, чтоб, если вдруг захрапит или рот раззявит, никто не увидел.

Мимо прошла тень, Лора вздрогнула, поспешно сминая подушку, чтоб Настя, у которой белело кремом лицо, видела — она делом занята, а не просто сидит, как пень, непонятно зачем.

Настя выглянула в окно у двери, прислушалась. Возвращаясь, встала рядом с Лорой, запахивая ситцевый халатик.

— Снаружи, — усмехнулась шепотом, — кто б говорил, умелась Наденька, к Галине, так что никого там снаружи.

Лора кивнула, поправляя у ног сумку, запихивая ее поглубже под кровать. Не ложиться же, пока Настя стоит рядом. А то решит, что Лора не хочет с ней говорить.

Но Настя не уходила. Стояла на квадратиках лунного света, сунув руку в кармашек халата. Оглядывала спальню, уже полную ночных звуков — кто-то бормотал, кто-то тихо посвистывал носом, кто-то зачмокал губами, совсем как младенец. Будто чего-то ждала.

— А ты чего не ложишься? — спросила, сторожа глазом блестящее невидимым стеклом окошко.

— Я… я в туалет еще, — соврала Лора, нашаривая ногой тапочки.

— Отлично. Вместе пойдем. Я перекурю.

Она потянулась, взяла лорино полотенце и вытерла с лица крем, бросила обратно, размазывая остатки пальцами. И вдруг, насторожившись, схватила ее одеяло, сложенное в ногах кровати.

— Пошли. Быстрее!

— Я… — Лора поспешно встала, застегивая на бедрах пуговку такого же легкого ситцевого халатика, — да, иду.

Они проскочили темную прихожую, в сенях Настя зашуршала, шепотом ругаясь и расшвыривая тапочком стаю кед и мокасинов. В раскрытые двери глянул голубоватый лунный свет.

Лора встала на крыльце, непонимающе протягивая руки, в которые Настя сунула край одеяла.

Вдвоем, стоя на ступеньках, трясли одеяло. А снаружи, за каменным, в дырках, забором послышались вдруг голоса. Кто-то засмеялся, умолк выжидательно. Зашептались. Над белёной закраиной показалась черная голова.

— О. Девчонки. Приветики.

Рядом замаячила еще одна, порастрепаннее.

Настя свернула одеяло, сунула его Лоре. Та приняла, прижимая к халату.

— Чего надо?

— Так просто. А что, бухнуть не хотите?

— А у вас, что ли, есть? — Настя усмехнулась, поправляя густые волосы. Луна блестела в глазах и на зубах.

Черная голова покачалась, и вдруг после короткой возни на заборе сразу — согнутая фигура, черная, с руками на белом краю. И нога спущена уже сюда, к нам, испуганно поняла Лора, переминаясь, с дурацким одеялом у груди.

Парень звучно хлопнул себя по локтю.

— Ебаные комары, достали, — пожаловался светски, — а то, есть, конечно. Самограй есть. Еще бормотуха.

— Херни не пьем, — отрывисто сказала Настя. И величественно кивнула Лоре, — пошли.

— Мускат будет. Завтра если, — не сдавался вдогонку неразличимый ухажер, — та не уходите, девочки. Вас как зовут?

— Настя, — королева уже стояла в дверях, подталкивая Лору внутрь.

— А подружку как? Ну чо, мы завтра придем, да? Две бутылки. Мускат.