Вот и лето прошло... - [13]
Из всего происшедшего был сделан соответствующий вывод. Вернее, три вывода. Первый: Лаптевой поставили на вид. Второе: бригадира-алкаша сняли с бригадирства. И третий: написали коллективное письмо на киностудию с требованием подобные деморализующие зрителей кадры в фильмы не вставлять.
В остальном же лето прошло-пролетело незаметно и спокойно, а сейчас над городом уже шел серый и нудный осенний дождь. Девушки спешили знакомой дорогой вниз с холма — от общежития к комбинату. Купола зонтиков прикрывали этот торопливый, говорливый, живой поток от тоскливого потока, льющего с небес.
Вера шла под одним зонтом с тоненькой женщиной в больших круглых очках. Общий зонт заставлял их держаться теснее друг к дружке, и беседа располагала к тому же.
— Женечка, — говорила Вера, — он недавно испытал одно разочарование, но человек он, по-моему, хороший и добрый.
— Я тебе верю, — серьезно сказала Женя.
— Да я что, я и ошибиться могу. Но мне кажется, вы подходите. Ты музыкальная, он тоже филармонию посещает…
Речь шла, как вы, наверно, догадываетесь, о том самом одиноком технологе Леониде Григорьевиче, любителе Брамса. Минувшее лето не принесло изменений в его семейное положение. Более того, надежды на Катерину из тундры рухнули. Хоть и поменял тогда Леонид Григорьевич билеты в филармонию на спектакль «Брак по любви», но все равно не нашел с Катериной общего языка. Зато Катерина, причем без всякой помощи Веры, сама нашла общий язык и все остальное с лейтенантом Медведенко из воинской части. Поистине неисчерпаем был этот источник женихов для ткачих!
Порадовавшись за Катерину, Вера болела душой за непристроенного Леонида Григорьевича. А еще у нее душа болела за Женю — выпускницу культпросветучилища по классу фортепиано. Она по распределению попала на должность музыкального руководителя во Дворец культуры комбината и жила в общежитии, хотя все сроки предоставления жилья молодому специалисту давным-давно прошли. Вот эти две свои душевные боли Вера и пыталась объединить в одну здоровую семью.
— Я тебе полностью верю, — повторила Женя.
— Да ты не мне, ты себе поверь — вот что главное.
Женя покорно кивнула. Вера со вздохом глянула на нее и сказала осторожно:
— Знаешь, я тебе посоветовать хочу… Не обидишься?
— Что ты! — испугалась Женя.
— Понимаешь, Женечка, очень ты… безропотная, что ли. А мужчине надо иногда и характер показать. Не гонор, нет, но характер.
— А если, — робко спросила Женя, — если у меня нет характера?
— Так не бывает. Женщина — это уже характер! И у тебя он тоже есть — тонкий, интеллигентный. Хотя, извини, но чересчур аккуратный и… как это?.. педантичный, вот.
— Разве можно быть аккуратной чересчур? — удивилась Женя.
— Можно. Нерях, конечно, не любят, но и аккуратисток… Знаешь, почему Ширяев от Лили ушел?
— Почему?
— Железным порядком доконала. Представляешь, он ночью встанет… ну там, воды попить… вернется — а постель уже застелена!
Потом Вера ехала к своему цеху на автокаре с конопатенькой водительницей Машей.
— Нет, Машенька, пока нет, — говорила Вера.
— Я понимаю, — печально кивала конопатенькая.
— Но все равно будет! — уверяла Вера. — Вчера я с одним из ОТК говорила. Он, правда, разведенный, но ты понимаешь…
— Я понимаю.
— Нет-нет, если ты против, мы другого найдем. Обязательно найдем! Ты, главное, надейся, — улыбнулась Вера.
— Я надеюсь, — ответила без улыбки Маша.
В цехе Вера ловко связывала нитку на станке Милочки и что-то объясняла ей. Милочка понимающе кивала. Затем сама почти так же ловко связала концы нити и вопросительно посмотрела на наставницу. Вера удовлетворенно улыбнулась и пошла было к своим станкам. Но по центральному проходу цеха катился толстячок Леонид Григорьевич, о котором она только утром беседовала с Женей. Он размахивал розовыми билетиками.
— Вот! — кричал Леонид Григорьевич сквозь станочный гул. — Два в цирк! На медведей!
Вера только вздохнула. Он заволновался.
— Что? Не надо? Не надо медведей?
— Да нет, можно, конечно. Но понимаете, Леонид Григорьевич, может, Катерине на Брамса было рановато… А Женечка все же не из тундры, а из почти что консерватории, на ней вся наша самодеятельность держится. Как бы ее медведи поначалу не пуганули.
— Вы правы, вы совершенно правы, — огорчился он.
— Так, может, Женю как раз — на Брамса?
— Конечно, конечно! В воскресенье в филармонии… правда, не Брамс, а Гендель…
— Тоже неплохо, — одобрила Вера. И добавила с улыбкой, но строго: — А вообще я вам хотела — выговор.
— За что? За что же? — обеспокоился он.
— Что это у вас за привычка: спрашивать у женщин, сколько им лет!
Было такое, было. С этого начал он знакомство с Катериной и теперь успел задать аналогичный вопрос Жене.
— А что, — удивился Леонид Григорьевич, — разве я не могу знать возраст?
— Можете. Но — частично, — ответила Вера.
После работы Вера из общего потока, медленно подымающегося по холму к общежитию, свернула к голубому домику почты.
На этот раз она ничего не отправляла, только получила в окошке без предъявления документов — здесь ее хорошо знали — несколько заказных писем. Вера пробежала глазами адреса: Мурманск, Душанбе, Смоленск… И остановилась на письме из Запорожья. Нетерпеливо вскрыла конверт, достала фотографию мужчины и уставилась на него оценивающим глазом. Простое курносое загорелое лицо. Чуть лысоват. Сорока пяти лет. Рыбаков Иван Васильевич.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.