Вот и камень вернулся - [4]

Король вглядывался в лицо пленника своими холодными круглыми глазами, точно пытаясь что-то вспомнить. Тот смотрел в ответ спокойно, даже равнодушно. Король опустил голову, начал не спеша перебирать широкие звенья нагрудной цепи. Обычно это означало глубокую задумчивость. Голос его прозвучал глухо:

— Оставьте нас.

Наррок повернул голову, в глазах его читалось недоумение. Повисло молчание, никто не трогался с места. Король поднял глаза, обвёл окружающих немигающим взглядом, словно удивляясь, что его не слышат, и люди, очнувшись, зашевелились и начали расходиться в стороны. Десяток воинов с оружием наизготовку генерал увёл с собой, поставил в шеренгу в двух десятках шагов за спиной короля. Ланзар встал рядом, кусая губы. Он по-прежнему не сводил с пленника настороженных глаз.

Оставался один маг. Он вдруг моргнул и произнёс, ни к кому не обращаясь:

— Камень вернулся, и всё вернётся вслед за ним… Но вернётся иначе…

И заторопился, подбирая полы своего одеяния. Король холодно посмотрел ему вслед и перевёл взгляд на пленника, за спиной которого подымался в небо дым пожаров поверженного города.

Пленник, которого оставили с королём наедине, чуть склонил голову, точно извиняясь за ненужную дерзость. Король кивнул.

— Ты родился на той стороне?

— Не знаю, король. — Пленник повёл плечом, словно удивляясь, зачем повелителю все эти подробности. — Наверное, нет. Фесен говорил, что выкупил меня у каких-то торговцев или пиратов.

На холме было неожиданно тихо — как редко бывает в местах, где скопилось множество людей, бряцающих оружием.

— Фесен?

— Ну да, мой приёмный отец. Славный был человек.

— Он умер?

— Его задрал медведь в Нельских горах. — Незаметно для себя пленник разговорился, вспоминая. — Большой был медведь, даже собаки не смогли помочь, а эти собаки дорогого стоят…

— Те, что были с тобой на стене?

— Да, они. — Пленник повторил ещё раз: — Хорошие были собаки.

Король помолчал, обдумывая что-то.

— Сколько тебе лет?

— Кто знает? — Пленник снова мотнул головой, отбрасывая прилипшие волосы, и король моргнул, заметив высоко на лбу пленника тёмное пятнышко, не похожее на прилипшую грязь. — Неизвестно, сколько я пробыл у тех людей, пока не попал к Фесену. Он говорил, что выкупил меня за год до большой засухи, и ходить я ещё не умел…

— Что ещё он рассказывал тебе? — Король откинулся на спинку стула, крепко взялся за обшитые тиснёной кожей подлокотники.

— Немного, король. Я уже говорил — ходить я не умел, говорить не умел, на шее болталась побрякушка. Видимо, никакой ценности в ней нет, раз на неё никто не позарился.

— Что за побрякушка?

— Грубый камень в стальной оправе. Цепь со временем пришлось снять — шея-то стала толще… — Пленник чуть улыбнулся, и улыбка неуловимо изменила черты его лица. Пропал гордец, которому нечего было терять. Перед королём стоял усталый юноша, шальным ветром занесённый в гущу чужой войны.

— Где теперь этот камень? — Король прикрыл глаза, крепче сжал подлокотники.

— Со мной.

— Покажи. — Король произнёс это негромко, и это было очень похоже на просьбу.

Пленник пожал плечами и полез рукой под прорубленный нагрудник, морщась — раны всё-таки болели.

Где-то над холмом, в бледном весеннем небе, вскрикнула отбившаяся от стаи птица, и одновременно с этим звуком…

…сухо щёлкнула где-то позади короля тетива — не сводивший с пленника глаз Ланзар, увидев, что тот запустил руку куда-то под доспех, выхватил у стоящего рядом воина арбалет и выстрелил. Наррок не успел и руку поднять, как Ланзар отшвырнул арбалет и бросился к королю. Воины дёрнулись было следом за ним, но замерли, остановленные жестом генерала. Наррок, в отличие от Ланзара, прекрасно знал, что король не настолько беспомощен, чтобы не суметь защитить себя от мальчишки.

А король в это время расширившимися глазами наблюдал, как пленник, едва успев вытащить из-под нагрудника сжатую в кулак руку, оглядывается всё с той же удивлённой улыбкой и падает вперёд, к его ногам, и кровь бежит по торчащему из шеи холодному оперению арбалетного болта, смешиваясь с растоптанной весенней грязью.

Ланзар остановился, как вкопанный, не добежав несколько шагов до короля — потому что король поднимался медленно и грозно, и столько затаённой ярости было в этом движении, что наследник, почувствовав недоброе, упал на одно колено и опустил голову, только чтобы не встречаться с королём глазами.

Король медленно обернулся. Не было нужды задавать вопросы — Ланзар всё так же стоял на одном колене, склонив повинную голову. Наррок смотрел вдоль шеренги, и воины, многое повидавшие, подтягивались под его взглядом. Окаменели возле шатра часовые.

Тишина повисла над вершиной холма. В этой тишине ещё раз прозвучал птичий крик, и где-то вдалеке этому крику словно вернулось эхо — отозвалось нестройно; так обычно кричат по весне усталые птицы, возвращаясь на свои гнездовья.

Король медленно нагнулся, осторожно разжал кулак мёртвого пленника, немного подержал тёплую, такую живую ещё ладонь и взял в руки медальон — кусочек невзрачного камня в простой стальной оправе, и неровно разомкнутая стальная же цепь, которую он сам когда-то одел на шею новорожденного…