Вот это поцелуй! - [38]

Кстати о восхищении… Анни Ублански испытывала по отношению ко мне то же самое, когда мне было четырнадцать лет и я пробегал стометровку за 10 и 42 сотых секунды. Так восхищалась, что отдалась мне в школьном спортзале: это был мой первый опыт с извержением семени в конце процесса; произошло это на ледяном полу в душевой, так началась новая эра моей юности, когда бег на короткую дистанцию представлялся мне уже чем-то устаревшим. Анни Ублански… Мы потеряли друг друга из виду. А потом, по воле случая, она тоже стала офицером полиции, одновременно со мной. Мы приняли присягу в один день! Анни Ублански… Кто бы мог подумать!

Я зашел к ней. В ходе послеобеденных поисков я выяснил, что Пол Бреннен нашел себе телохранителей при помощи некоего охранного агентства. Того самого, которое три года назад открыла Анни, после того как подцепила сибирскую язву в экстремистских кругах, куда ее внедрили; она тогда приняла решение уйти в отставку, положить конец издержкам, как она сама говорила, потому что за месяц до того получила одну пулю в ягодицу и одну в бедро.

– Натан, привет, мерзавец!

– Анни! Дай обниму!

Анни была несколько мужеподобна, в выражениях не стеснялась. Почти бесцветная блондинка, она носила строгий деловой костюм, который едва не трещал по швам в плечах и на бедрах. Я подошел поближе, чтобы она смогла принять меня в свои широко раскрытые объятия и вымазать мне обе щеки помадой.

– Ах ты, мой дорогой мерзавец!

– Рад тебя видеть, Анни.

Мы не виделись с ней несколько месяцев. Она рассказала мне про язву, открывшуюся у ее мужа Пата после того, как их старший сын женился на последовательнице «Свидетелей Иеговы», про ураган, который сорвал крышу с их загородного дома и унес двух их собак, про молодого любовника, который бросил ее, нанеся глубокую душевную рану, но при этом подарил ей невероятные и незабываемые оргазмы. Я в свою очередь поставил ее в известность об окончательном разрыве с Крис, который я переживал, как будто во второй раз с ней расстался, а мне эти переживания были совершенно ни к чему, да еще она спуталась с одним явно чокнутым типом, за которым я должен был приглядывать, как будто мне больше делать нечего. Я сказал ей, что Мэри-Джо чувствует себя прекрасно, что она ей передает привет, что она поручила мне организовать вечеринку и пригласить их с мужем посидеть дружеской компанией и свернуть на фиг шею этой сумасшедшей жизни, из-за которой мы так редко видимся.

– Кроме того, Анни, я пришел тебя кое о чем расспросить.

– Валяй, мерзавец.

– Я хочу, чтобы ты мне сказала правду. По поводу Пола Бреннена. И тех, кто работал на него с твоей подачи.

– А что ты хочешь узнать, приятель?

– Я хочу знать, Анни, способны ли эти парни… да, мы с тобой оба знаем, что ты не несешь ответственности за то, что может им взбрести в голову… но, Анни, я хочу точно знать, как по-твоему, способны ли эти парни совершить убийство ради денег?

– Ради больших денег?

– Да, за солидный куш.

– Ну, тогда ответ будет: да, способны, а что я еще могу ответить? Ты знаешь, я у них не запрашиваю досье криминалистического учета. Ну кто теперь захочет выполнять такую работу? В телохранители идти не хотят точно так же, как в летчики и инкассаторы.

– И в почтальоны…

– Признай, этот мир действительно болен…

– А ты можешь назвать мне их фамилии?

Когда я вернулся домой. Паула дрыхла без задних ног.

– А эта девица, это кто? – спросила меня Крис.

– Так… никто.

– А этот стол… это что такое?

– Так… ничего.

У Крис был чопорно-холодный вид. Она пришла забрать наш многофункциональный кухонный комбайн «Кенвуд» из хромированной стали, под тем предлогом, что я, по ее мнению, вряд ли часто буду им пользоваться. Она добавила, что собирается приготовить для Вольфа, тонкого ценителя гастрономии, кое-что изысканное. К слову сказать, мы с ней к концу нашей матримониальной авантюры питались замороженными полуфабрикатами и пиццей, которые нам доставляли из «Алло, пицца». Заодно Крис решила оглядеться, и то, что она увидела, повергло ее в замешательство.

То, что она видела, было непохоже на реальность: ведь я не обзавелся новой женой. Даже если видимость была против меня…

– Послушай, Натан, ты не должен передо мной оправдываться.

– Знаю, но я тебе просто объясняю.

Теперь Крис крутилась вокруг стола, поглаживая его кончиками пальцев.

– Смотри-ка! А вы себе ни в чем не отказываете! Ведь это антикварная вещица! А я и не знала, что тебе такие вещи нравятся. Что-то новенькое!

– Ну, как и твое увлечение кулинарией, если хочешь знать.

На стойке с колесиками на плечиках висели кое-какие вещи Паулы. Крис мимоходом их осмотрела, вроде бы с равнодушным, полупрезрительным видом.

– Так кто же она такая? Девушка с обложки?

– А как по-твоему?

Я развернул Крис по направлению к кухне. Закрыл дверь, присел перед шкафчиком и достал из него комбайн со всеми многочисленными аксессуарами, а она все озиралась, уперев руки в боки и изображая из себя гостью, попавшую в эту квартиру впервые.

– Ты нанял приходящую домработницу, или это она занимается хозяйством?

– А тебе-то что? А? Какая тебе разница, она, не она? Я что, спрашиваю тебя, пылесосит ли Вольф комнаты?