Восток - Запад. Звезды политического сыска - [3]

Осведомители и провокаторы, часто в одном лице, право же, хотя и служили по одному ведомству — политическому сыску, но по разным его департаментам. Собирать информацию, выяснять намерения, мнения, настроения, осведомлять — важнейшая забота политической спецслужбы. Но предотвратить преступление противников режима или организации, погрузить ее в дрязги, склоки и интриги, развалить изнутри, а то и подтолкнуть к «наезду» на закон и создать основания для ареста ее активистов — это уже сверхзадача для спецслужбы, требующая мастеров сыска и стратегического мышления от ее руководителей. История оставила нам имена таких мастеров из разных эпох и социальных систем. Этими именами украшен политический сыск ХIХ и ХХ столетий: Судейкин, Зубатов, Герасимов, Дзержинский, Гувер, Даллес.

Что сделал Судейкин для России? К середине века девятнадцатого, когда республиканские идеи овладели умами русских интеллектуалов, в Россию из Западной Европы докатилась полицейская провокация. И не была воспринята. Либералы из окружения Александра II воротили нос: слишком грязное предприятие. И лишь самоотверженная настойчивость жандармского полковника Судейкина довершила дело: с его легкой руки российский политический сыск овладел искусством провокации, искусством массовой вербовки и внедрения агентов в революционные организации. Он несомненная звезда в сыскном деле.

От Судейкина резво пошла провокация в России. Если в других странах «она применялась именно только в отдельные периоды, а потому не могла создать прочной традиции, в России непрерывная и все более ожесточенная борьба правительства в течение целого столетия против нараставшего революционного движения привела к тому, что провокация сложилась здесь в стройную законченную систему, над «научной» разработкой которой бились «лучшие головы» полицейского сыска»8. Это был своего рода орден российских мастеров провокации, со своим стилем, традициями, легендами, героями. Каждый рождал свою школу. Начальник Московского охранного отделения С. Зубатов, впитав судейкинский опыт, развил его по линии продвижения агентов в высшие сферы революционных партий и движений, чтобы потом, пользуясь полученной от них информацией, всех партийных вождей накрыть скопом. А. Герасимов, в 1905-1911 годах начальник Петербургского охранного отделения, ярый оппонент Зубатова, делал все, чтобы те революционные партии, где в руководящих центрах «сидит» агентура, не накрывать, а контролировать. Вдохновленный делами Судейкина и Зубатова, Герасимов стремился создать такую систему политического сыска, чтобы все центры всех революционных организаций находились как бы под стеклянным колпаком, чтобы каждый шаг партийных организаций был известен полиции, «которая решает, что одно проявление их деятельности, с ее точки зрения менее опасное, она допустит; другое, более вредное, пресечет в корне; одному из членов организации дозволит писать прокламации и выступать с речами на митингах, так как он менее талантлив и его выступления производят меньше впечатления, а другого, более даровитого, посадит в тюрьму»9. У Герасимова это хорошо получилось с партией эсеров, когда самый ценный агент Азеф стал руководителем боевой организации партии.

В 1917 году после февральской революции даже остатки разгромленных архивов охранки позволили увидеть масштабы политического сыска. На герасимовский «колпак» работало около 6,5 тысячи агентов, сотрудников охранных отделений и жандармских управлений. И среди них видные партийные лидеры и функционеры. Самые выдающиеся: у большевиков — Р. Малиновский (автор 88 агентурных сообщений), у эсеров — Е. Азеф. Но и «колпак» не мог остановить революционное брожение. Масштабам сыска противостоял масштаб революционных партий, их выступлений, их влияния. Энергия партийных активистов трудно контролировалась. Сами чины полиции признавали это. Они ничего не могли поделать с рабочей интеллигенцией, значение которой в революции, по их мнению, было громадно. В аналитической записке Департамента полиции читаем, что эта интеллигенция представляла «новый вид революционных вожаков» и состояла из «распропагандированных сознательных рабочих, получивших революционную подготовку в подпольных организациях и усовершенствовавшихся в тюрьмах и ссылках». Цвет этой интеллигенции сосредоточен в профсоюзах, где ответственные должности занимают рабочие с «солидным революционным прошлым... разбирающиеся в политических и социальных вопросах...»10.

Но откроем «Бестселлер» Юрия Давыдова, где речь об оплате агентуры: директор департамента полиции «Алексей Тихоныч, бывало, сетовал: «Мы бы купили всех революционеров, если бы сошлись в цене». Неужели и тех, что усовершенствовались в тюрьмах и ссылках? Выходит, проста формула борьбы с революцией: массовая агентура плюс щедрое финансирование ее и всяческого рода провокаций. Недофинансировали! И грянул переворот октября 1917 года.

Провокация как метод, как хитроумная интрига больше всего подвигла писателей и исследователей на сугубо нравственные размышления о сути творимого. Здесь сильно преуспело перо русского революционера, литератора и историка Владимира Бурцева, его продолжателя, нашего современника писателя Юрия Давыдова. Оба сошлись в оценке деяний руководителя боевой организации партии эсеров и агента охранного отделения Евно Азефа, который руками боевиков убивал царских сановников, а потом руками полиции отправлял боевиков на эшафот. Оба единодушны и в отношении главы Петербургского охранного отделения генерала Герасимова, и в отношении бывшего директора особого отдела департамента полиции А. Лопухина, терзавшегося совестью и в конце концов преподнесшего Бурцеву агентурную историю Азефа. За что и был сурово наказан властью.