Восток - Запад. Звезды политического сыска - [24]
В тот день, 16 декабря 1883 года, спеша на встречу с Дегаевым, Георгий Порфирьевич, как всегда, был энергичен, предстоящие дела веселили кровь. Дверь Дегаев открыл тотчас. Поздоровались. Судейкин представил спутника. Неторопливо разделся. Все как всегда. Шагнул в комнату. И здесь из-за портьеры его ударили ломом в затылок. Страшный вопль потряс тишину квартиры. Еще были силы, пытался добежать до входной двери. Настигли в коридоре — и опять ломом по голове. Окровавленный, вполз в туалет. Там и добили. Видный был мужчина, но труп в партикулярном платье являл зрелище ужасное: развороченный череп, лицо — сгусток крови, скрюченные ноги и оцепенелая рука на туалетном пороге. Товарищ его корчился в смертных судорогах неподалеку, в темной прихожей. А на кухне бился головой о стол Сергей Петрович Дегаев, бывший капитан артиллерии, тонкая натура.
Александр III по-императорски был краток в своей резолюции на докладе о случившемся: «Потеря положительно незаменимая. Кто пойдет теперь на подобную должность?»
СТРАТЕГ ОХРАННЫХ ТЕХНОЛОГИЙ
СЕРГЕЙ ЗУБАТОВ
В пятницу 3 марта 1917 года в доме Зубатовых в Замоскворечье все было как обычно. В два часа пополудни сели обедать. За столом он узнал об отречении царя. Долго молчал, сгорбившись над тарелкой. Тяжело встал, прошаркал в соседнюю комнату. Повисшую тишину оборвал выстрел...
Он застрелился не из-за ожидаемой мести будущих властей, хотя она, несомненно, настигла бы его. Нет. Рука, поднявшая браунинг, подвела черту под жизнью, потерявшую всякий смысл после падения династии Романовых. Да, Сергей Васильевич Зубатов, бывший начальник особого отдела департамента полиции, бывший начальник Московского охранного отделения, романтик политического сыска и социальных новаторств, был верный слуга самодержавия.
Поднимая пистолет, вряд ли он вспомнил тот декабрьский вечер последнего дня 1899 года, накануне века двадцатого, когда у него родилась идея спасения режима в стране, охваченной революционным брожением. Тогда он допрашивал учительницу из подмосковных Люберец Лисакову. Зубатовский допрос — не зуботычины и вопли; это чашка чая, мягкий разговор, понимающий взгляд, неподдельный интерес к судьбе не арестованного, а скорее собеседника. Лисакова назвала всех членов кружка.
— А вот Грибанов, токарь этот, что он за человек?
То, о чем поведала Лисакова, не вписывалось в привычные представления о революционерах. Оказалось, что грамотный, много читавший, верующий Грибанов расколол кружок идеей о том, что рабочие должны бороться за свои материальные права, а политические выступления в духе марксизма только сбивают с толку, осложняют борьбу за реальные требования.
— Так-так! — подался вперед взволновавшийся Сергей Васильевич.
В такие минуты он был не тем повседневным Зубатовым — бесцветным интеллигентом в темных очках, волосы назад, бородка клинышком. Он становился похож на актера или писателя, охваченного творческим нетерпением. «Легализовать рабочие организации!» — как музыка, зазвучала идея. Завертевшаяся от разговора с Лисаковой, она ждала раздумий.
Увесистые тома Маркса, Вэбба, Зомбарта, Бердяева ложатся к нему на стол. Наконец, он узнает о противнике Ленина Бернштейне: «...душою затрепетал. Вот наш союзник против безобразной русской социал-демократии». В докладной записке для начальства пишет: «Идей социал-демократов половина рабочих вообще понять не может в силу своей крестьянской неразвитости. В это время мы предлагаем им не связанный с опасностью попасть под удар полиции легальный путь к улучшению их экономического положения».
Заручившись поддержкой московского губернатора великого князя Сергея Александровича, Зубатов начал свой новаторский эксперимент. Первый легальный рабочий кружок — там, в Люберцах, где Грибанов. А в Москве организация рабочего общества «Совет рабочих механического производства». Здесь правая рука Слепов, токарь завода «Бромлей», выделявшийся среди грамотных и энергичных пролетариев-помощников Зубатова. Как грибы росли в Белокаменной рабочие кружки и клубы. Там пили чай, пели песни, ругали заводские порядки и слушали либеральных профессоров, читавших лекции. В сборнике «Русская старина» от 1911 года один из таких миссионеров профессор И. И. Янжул вспоминал: «Общее содержание указанных чтений — социальный мир, то есть установление мира и согласия вместо борьбы и раздора... в промышленных классах».
Хорошо тогда получалось сотрудничество охранки и либеральной профессуры, будто созданы были друг для друга. Профессора просвещали пролетариев, а в охранном отделении, как в каком-то партийном горкоме, по воскресеньям жандармские офицеры принимали рабочих. Беседовали, разъясняли, а их заявлениям и жалобам давали ход. Изумлялись заводчики и фабриканты: в кои времена политическая полиция лезет с советами, предостерегает, вступается за какого-то слесаря, за какую-то чумазую бригаду с парового молота! Движение росло, у него появился устав Московского общества вспомоществования рабочих в механическом производстве. Рабочая аристократия Москвы презрела тогда социалистов с их классовой борьбой. Душой этого политико-экономического действа, конечно, был сам Зубатов.
Четверть века назад бывший начальник Пятого управления (борьба с идеологическими диверсиями противника и защита конституционного строя) КГБ СССР Филипп Бобков опубликовал книгу «КГБ и власть», где подробно и откровенно описал сложность взаимоотношений между КГБ и ЦК КПСС, в т. ч. и политического сыска. Читатель впервые познакомился с особенностями партийного руководства органами госбезопасности в «андроповский период». В данное издание так же включена книга Эдуарда Макаревича «Филипп Бобков и пятое Управление КГБ: след в истории».
В книге Эдуарда Федоровича Макаревича рассказывается об интимной сфере жизни советских людей, которая долгие годы не предавалась огласке. Вопреки известному утверждению о том, что в Советском Союзе секса нет, автор доказывает обратное: сексуальная жизнь советского человека была не менее насыщенной, чем на Западе. В СССР существовали и свои секс-символы, такие, как Валентина Серова, Зоя Федорова, Лидия Смирнова, и свои «секс-бомбы» – Лиля Брик, Зинаида Райх и другие, – которые оказывали значительное влияние на политику страны и на ее руководителей.
Эта книга о коммуникациях, изменяющих мир. На чем держится власть, как меняется общество? Как управляется хаос? Везде присутствуют массовые коммуникации, для которых нет границ, а есть только усложняющаяся культура. Как менялась их культура на протяжении XX столетия и меняется в эпоху постмодерна, рассказывается в этой книге. Сегодня культура коммуникаций, как культура экспансии смыслов и образов, как культура влияния на людей, как никогда готова к глобальному контролю масс. Коммуникационная культура довела до «совершенства» практику социальных переворотов и разгрома политических движений.
В пособии с позиций социологии и политологии рассматриваются вопросы влияния на массы, дается представление о социальном контроле как совокупности социальных действий. Характеризуются процессы социального контроля масс, объединенные общим понятием «общественные связи», раскрывается идеология и технологии «паблик рилейшнз».Для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальностям «Политология», «Социология», «Культурология», «Пабликрилейшнз», может быть полезно аспирантам, преподавателям вузов, научным работникам, специализирующимся в области социологии управления, политологии, политического и корпоративного «паблик рилейшнз», слушателям системы переподготовки и повышения квалификации.
Пятое Управление КГБ было создано в конце 60-х годов ХХ века как ответ на американский вызов – появление в ЦРУ подразделений, нацеленных на слом политической власти в СССР путем идеологической и коммуникационной войны.Филипп Денисович Бобков, долгое время возглавлявший и курировавший пятое Управление, выстроил не узколобый политический сыск, подчиненный партийной бюрократии, а организацию, выявляющую сложнейшие социальные процессы и не только информирующую, но и силой аналитической мысли и политических предложений подталкивающую власть к определенным решениям в целях безопасности страны.
Эта книга о выдающихся организаторах политического сыска. По своим убеждениям они были разные: либералы и коммунисты, консерваторы и монархисты. И характеры, и судьбы разные: А.Бенкендорф, В.Штибер, Г.Судейкин, С.Зубатов, А.Герасимов, В.Джунковский и Ф.Дзержинский, Я.Агранов, Н.Кузнецов, Ф.Бобков, Э.Гувер. Их, разъятых временем и мировоззрением, объединил в единую корпорацию сыскной звездный талант. Каждый имел свои открытия на ниве сыска. А общие методы, приемы и технологии они сумели творчески адаптировать к условиям своей страны и выжать максимальный результат.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
Настоящая книга охватывает три основных периода из боевой деятельности красных Таманских частей в годы гражданской войны: замечательный 500-километровый переход в 1918 г. на соединение с Красной армией, бои зимой 1919–1920 гг. под Царицыном (ныне Сталинград) и в районе ст. Тихорецкой и, наконец, участие в героической операции в тылу белых десантных войск Улагая в августе 1920 г. на Кубани. Наибольшее внимание уделяется первому периоду. Десятки тысяч рабочих, матросов, красноармейцев, трудящихся крестьян и казаков, женщин, раненых и детей, борясь с суровой горной природой, голодом и тифом, шли, пробиваясь на протяжении 500 км через вражеское окружение.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
Противоборство КГБ и ЦРУ времен холодной войны всегда было в центре внимания общественности, но наиболее ярко оно проявилось в 1980-е годы, названные историками десятилетием шпионажа. Автор достаточно подробно рассказывает о «подвигах» ЦРУ в тот период времени на территории нашей страны, способах и методах вербовки американцами наших соотечественников, тактике организации ЦРУ конспиративных контактов со своими агентами. В хронологической последовательности раскрывает большинство (удачных и не очень) операций КГБ против американских спецслужб в 70—90-е годы ушедшего века. Особое место в повествовании автора занимает оперативная игра «Фантом» — уникальная контрразведывательная операция, проведенная КГБ, по мнению специалистов из ЦРУ, на высоком профессиональном уровне и по мотивам которой кинематографистами снят восьмисерийный телевизионный фильм «С чего начинается Родина». Впервые перед читателем предстает и внутренний мир контрразведывательного подразделения, специализировавшегося в работе по американским дипломатам-разведчикам, и называются конкретные сотрудники, заложившие основу современных методов разработки сотрудников посольской резидентуры ЦРУ в Москве.
Эта книга написана на основе 50-часового интервью, взятого автором в американской тюрьме Александрия у Олдрича Эймса, кадрового офицера ЦРУ, осужденного в 1994 году на пожизненное заключение как "агент КГБ". Кроме того, Пит Эрли использовал высказывания и интервью ответственных сотрудников ЦРУ и ФБР США, бывшего КГБ СССР, СВР и ФСБ России, родственников и друзей Олдрича и Розарио Эймс…
Имя главного героя этой книги в нашей стране на протяжении шестидесяти с лишним лет замалчивалось. Между тем Яков Голос добрые десять лет (1933–1943) был самым крупным разведчиком-групповодом НКВД/НКГБ в США. Для агентов Голоса не было запретных зон — они проникали и в Белый дом, и в Госдепартамент, и в Управление стратегических служб (УСС), предшественник Центрального разведывательного управления (ЦРУ).Настоящая книга — первое в нашей стране описание жизни и борьбы выдающегося революционера, антифашиста и разведчика Якова Голоса.
Уже два года бушевала вторая мировая война, когда появились признаки того, что Япония — партнер Гитлера и Муссолини по «оси» — готовится к широкомасштабному наступлению в Юго-Восточной Азии. В Европе Гитлер приближался к своей цели — установлению на континенте «нового порядка». После аннексии Австрии и Чехословакии германские войска оккупировали Польшу, Данию, Норвегию, Нидерланды, Бельгию, Люксембург, большую часть территории Франции, Югославии и Греции. Власть фашистской «оси» простиралась от Нордкапа до границ Сахары.