Восточный роман - [23]

– Ямато, а ты не специалист по цветам? Что-то мне паршиво.

– Нина, «Скорую» вызвать? Нина?

Я уронила трубку и бросилась в ванную комнату. Вывернуло почти наизнанку, и я жутко испугалась какой-нибудь магической чуши, но ничего не было, даже полегче стало. Я умылась, почистила зубы и доползла до телефона. Как ни странно, Ямато не отсоединился.

– Алло?

– Нина, я еду, мы все едем, слышишь? Ты только держись.

– Ямато, успокойся. Неотложку вызвал?

– Вызвал.

Я закатила глаза.

– Отмени вызов, уж не знаю, сколько у тебя телефонов. Мне что, говорить, что меня волшебными цветами убить пытались? Да не волнуйся ты, полегче мне. Отравление самое банальное.

– Нина, жди врачей.

– Ямато! – психанула я. – Не буду! Не буду ждать врачей. У меня отец врач, в конце концов. Я что, отравления не отличу? И не пойму, когда интоксикация на нет сходит? Сейчас начну пить воду литрами. Оживу.

– Цветы выбросила? – На заднем плане слышался шум, и я с удивлением поняла, что Ямато мчится на машине.

– На лестничной клетке стоят.

– Не выбрасывай, мы с Нари посмотрим и определим, чем тебя травили. Она взяла самые базовые противоядия. Скоро будем.

– Ага, – недовольно ответила я. – Будьте. У меня к тебе, собственно, один вопрос: кому было выгодно затянуть решение?

– Китайцам.

– Вот и я об этом подумала. Ну или вам, прости уж меня. Потому что хотели бы добить – добили бы. И дозу бы рассчитали хорошо наверняка. Палка о двух концах.

– Если ты думаешь, Нина Светлова, что я способен отравить тебя… – В голосе Ямато полыхал гнев, и мне на мгновение стало очень тепло и приятно.

– Нет, но за твоего кумо я не отвечаю. Я вообще ни за кого не отвечаю. А теперь, Ямато, говори честно и откровенно. Когда ты влюбляешься, ты влюбляешься в девушку или в то, что ее можно съесть?

Ямато на том конце закашлялся. В принципе именно на такой эффект я и рассчитывала, внезапный вопрос – правдивый ответ.

– Кто тебе сказал, что я влюбляюсь в девушек?

Я снова высунулась в окно, думая, где бы взять пресловутой воды.

– Да мне все равно, в кого ты влюбляешься. На вопрос ответь, это нужно для дела.

– Нина. Я по девушкам, но я не влюбляюсь.

Захотелось немедленно чем-нибудь его стукнуть по голове.

– Ямато, ты понимаешь, что ты меня не интересуешь как объект. Меня интересует твой правдивый ответ для разрешения ситуации.

– Я же сказал, я не влюбляюсь. Но девушек своих я не ем, если тебя это интересует. Я вообще не по этой части.

– А кумо твой? Он ел своих девушек?

– Он ел девушек. А своя у него одна на данный момент. Ира зовут. А что, ты пришла к какому-то решению?

Я пожевала губами и пошла к чайнику, в надежде на остывшую кипяченую воду. О, чудо, она там была.

– Приедешь, расскажу. И да, я звоню Циньшаню, так что, пожалуйста, не устраивайте сцен на лестничной площадке.

Первым до меня добрался Чжаён. Видимо, потому что ехал на метро. Прилетел въерошенный и испуганный, бросил взгляд на корзину с цветами, побелел и схватился за ручку.

– Нет! – только и успела сказать я. – Ямато просил не выбрасывать, они с Нари захватили каких-то противоядий.

Чжаён кивнул, поставил корзину около мусоропровода и зашел в квартиру. Придирчиво оглядел меня с ног до головы. Хорошо, что я уже успела привести себя в относительный порядок, хотя голова продолжала раскалываться, и цвет в лицо удалось вернуть только бронзатором да румянами.

– Жива? – спросил он.

Я кивнула:

– Вполне. Ты присаживайся, в ногах правды нет.

– Ты видела ее истинным зрением?

– Нет, не довелось.

– А зря. – Чжаён очень по-мальчишески плюхнулся на диван в моей небольшой гостиной. – Давай-ка, тренируйся. Ты бы ее точно выбросила сразу, а не поставила бы… Кстати, где она стояла?

– С кроватью рядом. – Было очень досадно признавать этот факт.

– А… Погоди. Ты решила, что от Ямато. Все ясно.

В дверь аккуратно позвонили, и я пошла открывать. На пороге был одетый в черное Циньшань.

–欢迎 你 去！[1] – бодро поприветствовала его я, внезапно вспомнив три слова из китайского, который я пыталась учить на незапамятном втором курсе.

– 谢谢！[2] – удивленно откликнулся Циньшань и вдруг улыбнулся.

Такое я видела впервые, и это, пожалуй, надо было сравнить с чем-то достаточно поэтичным, вроде зацветшей сакуры, но китайские аналоги на ум не приходили.

– Скажите, Нина, а у вас всегда на лестнице стоят смертельно опасные цветы в маленьких количествах? Это такая русская традиция, о которой я не знаю?

На «вы» он перешел внезапно, но мне отчего-то польстило, и я решила поддержать игру.

– Вовсе нет. – Я пропустила его внутрь, жестом указывая на диван. Он кивнул Чжаёну и сел рядом. – Это меня кто-то пытался отравить, но, знаете ли… Не вышло. Совсем не удалось.

– Отравить? Вас? И кто же?

– Ну, понимаете, по логике это выгодно вашему мальчишке. Чтобы дедлайн, то есть, простите, точку невозврата мы пропустили. Но написано на японском, а цветов мало, и поднялась я с головной болью, но вовремя. Подозрительно это все.

Тут в квартиру ворвались Ямато и Нари – кажется, мы забыли закрыть дверь, и все закрутилось. Меня осматривали стоя, лежа, заглядывали в зрачки и даже под язык. Потом Нари скептически выдала мне какой-то корешок, я начала его жевать и чуть не подавилась: горечь невыносимая. Но, как ни странно, лучше стало мгновенно.