Восточный пакт - [99]

Неужели готов начаться очередной раунд семейных разборок? – чуть скосила глаза Анна Николаевна, осторожно глянув на профиль императора. Государь взгляд заметил и повернулся, посмотрев княгине глаза в глаза. После он перевел взгляд на Игнатьева и, показав глазами на княгиню, разрешающе кивнул.

– Герцог Мекленбургский был первым из одаренных силой стихий, кто принес присягу российскому престолу еще во время Великой войны, – заговорил граф, отвечая на невысказанный, но закономерный вопрос княгини. – И о том, что Брауншвейгское семейство не кануло в Лету, стало известно от Мекленбургов еще во время смуты тридцатых, во время которой они продемонстрировали полную лояльность трону.

«И получили за это Курляндию, Лифляндию, Финляндию и в перспективе – Царство Балтийское», – добавила про себя Анна Николаевна. Теперь княгиня полностью поняла, почему именно Мекленбурги так вольготно чувствуют себя в Прибалтике и на Русском Севере.

– Совсем недавно, как вы знаете, ваш гость Алексей Петрович был с визитом в Волынском протекторате… – заговорил граф Игнатьев, продолжая предназначенную для княгини вводную часть беседы, но был на миг прерван едва слышно ругнувшимся под нос Императором, который после бросил выразительный взгляд на стоящего у стены бригадного генерала князя Кузнецова.

– …В ходе состоявшегося визита Алексей Петрович предпринял некие действия, которые, так скажем, приоткрыли полог над тщательно скрываемыми процессами весьма долгой игры. Не буду утомлять вас излишним описанием, скажу лишь, что получение достоверной информации о происходящем было нелегким, многоступенчатым и неподдельно опасным, но результат превзошел все ожидания. Как оказалось после проведенного расследования, самая главная тайна личности Алексея Петровича кроется отнюдь не в персоналии матери, а в фигуре отца.

После произнесенных слов Анна Николаевна замерла и даже забыла, как дышать. В этот момент за поясной фигурой подростка появился темный размытый силуэт.

– Несмотря на доверительный статус нашей беседы, отца Алексея Петровича мы вам показывать не будем, – негромко произнес граф Игнатьев, но княгиня его уже не слушала. Перед глазами стояла сливающаяся из образов настоящего и прошлого картина: расхристанные светлые волосы, прищуренный цепкий взгляд с прячущейся в глубине смешинкой, алые кляксы крови на лице.

«Они ведь так похожи!» – стучало в голове у Анны Николаевны, когда она вглядывалась в мыслеобразы перед внутренним взором, где через личину мнимого «баста́рда» сквозь время проглядывало лицо юного Петра. И вдруг на княгиню накатило осознание того, что мучительные года ненависти и безразличия были напрасны.

«Почему? Почему он не сказал мне об этом?» – в безнадежном отчаянии взмолилась к прошлому княгиня, понимая, что оттолкнула от себя мужа, который…

– Анна Николаевна, прошу вас, соберитесь. Мы обсуждаем дела государственной важности, и от вас требуется максимум внимания, – раздался сухой голос Игнатьева, вернувший княгиню в реальный мир. Миг, всполох огня в раскрывшихся глазах, и слезы на щеках высохли моментально.

– Я вся внимание, – ровным недрогнувшим голосом произнесла Анна Николаевна.

– Без раскрытия личности отца Алексея Петровича – имя настоящее – могу сообщить вам о том, что при обнародовании персон родителей он формально станет пятым в очереди наследования трона Российской Империи.

– И это оказалось неожиданным сюрпризом. Неожиданным для всех, – произнес задумчиво Император, коротко глянув на цесаревича.

Наследник трона в беседе участия не принимал, но слушал внимательно и, по ощущениям Анны Николаевна, выглядел так, словно совсем недавно стал причиной высочайшего недовольства. А каким может быть высочайшее недовольство Императора, слухи ходили повсеместно. Причем многократно подтвержденные видеосвидетельствами. Хотя бы вот недавнее буйство стихий, когда Петербург наблюдал заполонившие весь горизонт молнии над Финским заливом.

– Объективно, жизнь не стоит на месте, и пусть Алексей Петрович пятый в очереди наследования, в дальнейшем его очередность будет только увеличиваться. При этом…

– …После окончания Великой войны было понятно, что все еще только начинается, – прервал Игнатьева Император, явно процитировав кого-то, внимательно глядя при этом на цесаревича. – Закончив первую мировую, мы уже начали готовиться ко второй. Начали готовиться, даже несмотря на то, что подписание Стихийного пакта остановило нас на самом пороге Рагнарека. Сейчас мы вновь подошли к порогу, и впереди всех ждет Большая война как продолжение Большой игры. Да, мы всеми силами постараемся этого избежать, но, в случае если этого не случится… кто знает, в какую сторону прокрутится колесо очередности, – повернулся Император уже к княгине. Легким жестом попросив Игнатьева еще помолчать, он задумался ненадолго, а после сел вполоборота, чуть довернув кресло, и взял нить беседы в свои руки:

– Анна Николаевна, наверняка вы со всей ясностью понимаете, что род Юсуповых-Штейнберг создан искусственно, для того чтобы не допустить критического для баланса сил в Вольнице союза Разумовских и Юсуповых. Этим занимались люди, которые, как оказалось, вели даже не двойную, а тройную игру в тайне ото всех. Для всех, в том числе и для меня, создание рода оказалось результатом благоприятного стечения многочисленных обстоятельств, которыми мы поспешили воспользоваться в интересах России. Но, как оказалось, искусственному созданию этих обстоятельств предшествовала долгая и весьма продуманная работа.