Восточные постели - [62]
— Нет, — сказал он. — Нет. Все это пропало. Пропало в Негри. — Фортепьяно гротескным арпеджио скользнуло в нижний регистр: комическое фугато, партия левой руки время от времени прыгала вверх, издавая пронзительно дисгармоничную высокую трель. Краббе увидел руку, которая это делала, изогнутую голую руку. И вскочил на ноги. Ужаленная нога, теперь совсем лишенная нервов, подломилась под ним, и он ухватился за стол.
— Где ты это взял? — задохнулся он. — Кто тебе это дал? Вор проклятый, ты это украл.
Бой-тамил стоял, смотрел в ошеломлении, словно пес, готовый к порке за неизвестное преступление.
— Утунду повай! — крикнул Кастард, тоже поднявшись. — Где это было? Почему ты мне не сказал?
Бой съежился.
— Ни эннай ван-сишшуп-поддай! — завопил Кастард.
— Что происходит? — кричал Краббе. — Где вы это взяли? Кто вам это дал?
Кастард замахнулся. Бой, ничего не понимая в этом гневе, в этом возбуждении, поплелся прочь, как обезьяна. Двое англичан смотрели друг на друга, тяжело дыша.
— Есть только одна, — сказал Краббе. — Она только одну записала. Сказала, что пластинка пропала. — Музыка звякала, короткая веселая сатира на Скарлатти или на Галуппи. — Вы украли ее, украли у нее!
Кастард пристально смотрел на Краббе, его пухлое английское лицо превратилось в маску ненависти.
— Значит, это ты, — сказал он. — Тот самый. Проклятый убийца.
— Что ты об этом знаешь? Какое тебе до этого дело?
— Свою чертову шкуру спасал, да? Дал ей утонуть. Я все знаю, всю гнусную историю. Хотел от нее избавиться, да? Почему не сказал, как мужчина? Она была мне нужна. Она была мне нужна, слышишь?
— Нет, — сказал Краббе. — Нет, нет, нет. Это неправда. Не может быть правдой. Она должна была мне сказать. У нас не было никаких секретов.
— О нет, был один. Она тебя всеми печенками ненавидела. Собиралась уйти ко мне. Ко мне. Навсегда, слышишь? И всего через неделю это случилось. Я все знаю, убийца проклятый. Ты домой вернулся всего через две недели. Не особенно хотел с ней быть, но и отпускать не хотел.
— Там места не было. После войны. Жилья не хватало. Мне надо было работать. Единственное, что я мог сделать. Я этого не хотел. Бог знает, не хотел. Я пытался спасти ее.
— Гнал, как чертов сумасшедший по обледеневшей дороге.
— Знаю, знаю, знаю. Это был несчастный случай. Несчастный случай. Я потерял управление, машина перевернулась, упала в реку. Я старался спасти ее. Я достаточно пострадал. Господи Иисусе, я достаточно пострадал.
— Всего через неделю после того, как мы решили уехать. Мы собирались быть вместе. — Веселое звяканье пианино умолкло. Скрежет, мягкий щелчок, потом началась увертюра к «Гебридам». Кастард сел, обмяк. — Ох, знаю, все кончено, — сказал он. — Почти десять лет.
— Я никогда не знал. Она никогда мне не говорила.
— Мы свою тайну хорошо хранили. Я даже за ней в машине никогда не заезжал. Мы в городе встречались. — Он сидел, стиснув пухлые руки, со слезами на глазах, уголки губ обвисли, большие коричневые коленки школьника выглядели поразительно неуместно, почти непристойно в этом контексте мужской боли. — Я любил ее. — И Кастард пробормотал ее имя.
— Как ты смеешь! — крикнул Краббе. И слабо, припадая на онемевшую ногу, пошел на Кастарда, занеся для пощечины руку. Кастард крепко схватил его за запястье.
— Нет, — сказал Кастард. — Ты лжец, трус, убийца. Даже своей настоящей фамилии мне не сказал. — Хватка его ослабела, рука упала. — Да, имя правильное. Виктор — она всегда говорила. И говорила, что ей не пришлось менять монограмму. Бедная девочка. Бедная, бедная девочка.
— Ты, — сказал Краббе, стоя, безжизненно опустив руки. — Все это ложь. Она любила меня.
Никогда не было никого другого. Ты все сочинил. Тебе это приснилось. Все это неправда. Кастард поднял серьезный взгляд.
— Правда, — сказал он. — Только подумать, что все это здесь происходит, за восемь тысяч миль. За восемь тысяч миль, и я тебя первого встретил в этом распроклятом месте. Ты мне все испортил. Отравил в первый день. Во второй, — поправился он, а потом опустил голову в сложенные чашкой ладони. — О боже, боже.
Краббе стоял, обмякший, онемевшая нога как-то его держала. Кровь от понимания смысла происходящего еще не хлынула в вены.
— Я лучше пойду, — сказал он.
— Да, уходи, уходи!
— Но все еще не понимаю.
— Убирайся, вон, убирайся!
— Я имею в виду, поверить не могу. Она просто не делала ничего подобного. Да еще с таким, как ты.
Кастард поднял глаза.
— С таким, как я, — медленно повторил он. — Что ты хочешь сказать?
— Не могла она. Это попросту невозможно.
Кастард встал.
— С тем, кто мог дать ей немного любви. С прямым, честным. А не с так называемым чертовым дерганым интеллектуалом. Ты дешевка. Дешевое образование, дешевые идеи, полуголое ничтожество чертово. Ты ее не заслуживал. Убирайся, проваливай, пока я тебя не вышвырнул. Проваливай в проклятый город. — Краббе взял свою трость, прислоненную к креслу. Сумка его осталась в вестибюле. — Мужчина с телом. Мужчина с кровью. Мужчина, способный что-то дать. Убирайся. — Краббе медленно преодолевал пол-акра паркета. — Мужчина с образованием. Мужчина с хорошим происхождением, черт побери, — кричал Кастард. — Уходи. Садись в чертову лодку. Отвезет тебя обратно. Тамби! Тамби! — звал он. — Мне нужен этот чертов лодочник. — Краббе шел, до дверей оставалось еще много ярдов. — Ты не знаешь, что такое любовь! — кричал Кастард каким-то мегафонным голосом. — Такой тип, как ты, понятия не имеет! — Краббе дошел до вестибюля. С некоторым трудом сполз по ступенькам, еще слыша крики Кастарда, и, слабый сквозь мужской голос, голос первой в стопке пластинки, — сотню духовых и струнных, исполнявших увертюру к «Тангейзеру».
«— Ну, что же теперь, а?»Аннотировать «Заводной апельсин» — занятие безнадежное. Произведение, изданное первый раз в 1962 году (на английском языке, разумеется), подтверждает старую истину — «ничто не ново под луной». Посмотрите вокруг — книжке 42 года, а «воз и ныне там». В общем, кто знает — тот знает, и нечего тут рассказывать:)Для людей, читающих «Апельсин» в первый раз (завидую) поясню — странный язык:), используемый героями романа для общения — результат попытки Берждеса смоделировать молодежный сленг абстрактного будущего.
«1984» Джорджа Оруэлла — одна из величайших антиутопий в истории мировой литературы. Именно она вдохновила Энтони Бёрджесса на создание яркой, полемичной и смелой книги «1985». В ее первой — публицистической — части Бёрджесс анализирует роман Оруэлла, прибегая, для большей полноты и многогранности анализа, к самым разным литературным приемам — от «воображаемого интервью» до язвительной пародии. Во второй части, написанной в 1978 году, писатель предлагает собственное видение недалекого будущего. Он описывает государство, где пожарные ведут забастовки, пока город охвачен огнем, где уличные банды в совершенстве знают латынь, но грабят и убивают невинных, где люди становятся заложниками технологий, превращая свою жизнь в пытку…
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин». В романе-фантасмагории «Сумасшедшее семя» он ставит интеллектуальный эксперимент, исследует человеческую природу и возможности развития цивилизации в эпоху чудовищной перенаселенности мира, отказавшегося от войн и от Божественного завета плодиться и размножаться.
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.
«Семя желания» (1962) – антиутопия, в которой Энтони Бёрджесс описывает недалекое будущее, где мир страдает от глобального перенаселения. Здесь поощряется одиночество и отказ от детей. Здесь каннибализм и войны без цели считаются нормой. Автор слишком реалистично описывает хаос, в основе которого – человеческие пороки. И это заставляет читателя задуматься: «Возможно ли сделать идеальным мир, где живут неидеальные люди?..».
Шерлок Холмс, первый в истории — и самый знаменитый — частный детектив, предстал перед читателями более ста двадцати лет назад. Но далеко не все приключения великого сыщика успел описать его гениальный «отец» сэр Артур Конан Дойл.В этой антологии собраны лучшие произведения холмсианы, созданные за последние тридцать лет. И каждое из них — это встреча с невероятным, то есть с тем, во что Холмс всегда категорически отказывался верить. Призраки, проклятия, динозавры, пришельцы и даже злые боги — что ни расследование, то дерзкий вызов его знаменитому профессиональному рационализму.
ВЕСЬ ЭТОТ ДЖАЗКонечно, это роман про любовь. Про бегство в жизнь и про бегство от жизни. Про безверие. Про веру. Про реальность, затерявшуюся в действительности, и про действительность, возводящую иллюзии на свой счет. Про иллюзии, в которых прячется и обретается смысл бытия… Короче, про «весь этот джаз», как говорит герой Юрия ИЗДРЫКА, мягко отсылая читателя к знаменитому фильму Боба Фосса. Который, кстати, нелишне освежить в памяти, открывая этот роман.
Так вот: если один раз взять, да и задуматься, то обнаруживаешь: Тер-Оганян А.С. и есть главный художник 1990-х годов, эпохи посмодернизма в СССР.Дальнейшее будет представлять, как все и всегда у автора этих строк, собрание разнородных и довольно-таки обрывочных сообщений, расположенных по алфавиту и таким или иным образом имеющих отношение к жизни и творчеству Тер-Оганяна А.С. Какие-то из них будут более-менее развернуты, какие-то — одни тезисы, а какие-то сообщения будут представлять из себя только названия — то, что следовало бы, вообще-то написать, да — в следующий раз.
Ярлык «пост-литературы», повешенный критиками на прозу Бенджамина Вайсмана, вполне себя оправдывает. Для самого автора литературное творчество — постпродукт ранее освоенных профессий, а именно: широко известный художник, заядлый горнолыжник — и… рецензент порнофильмов. Противоречивый автор творит крайне противоречивую прозу: лирические воспоминания о детстве соседствуют с описанием извращенного глумления над ребенком. Полная лиризма любовная история — с обстоятельным комментарием процесса испражнения от первого лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Первый сборник "Растаманских народных сказок" изданный в 1998 году тиражом 200 экземпляров, действительно имел серую обложку из оберточной бумаги с уродским рисунком. В него вошло 12 сказок, собранных в Полтаве, в том числе знаменитые телеги "Про Войну", "Про Мышу" и "Про Дядю Хрюшу". Для печати тексты были несколько смягчены, т.к. аутентичные версии многих сказок содержали большое количество неприличных слов (так называемых "матюков"). В то же время, сказки распространились по интернету и получили широкую известность именно в "жестких" версиях, которые можно найти на нашем сайте в разделе "Only Hard".
Согласитесь, до чего же интересно проснуться днем и вспомнить все творившееся ночью... Что чувствует женатый человек, обнаружив в кармане брюк женские трусики? Почему утром ты навсегда отказываешься от того, кто еще ночью казался тебе ангелом? И что же нужно сделать, чтобы дверь клубного туалета в Петербурге привела прямиком в Сан-Франциско?..Клубы: пафосные столичные, тихие провинциальные, полулегальные подвальные, закрытые для посторонних, открытые для всех, хаус– и рок-... Все их объединяет особая атмосфера – ночной тусовочной жизни.
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин», экранизированного режиссером Стэнли Кубриком, и целого ряда книг, в которых исследуется природа человека и пути развития современной цивилизации.Роман-фантасмагория «Доктор болен» — захватывающее повествование в традициях прозы интеллектуального эксперимента. Действие романа балансирует на зыбкой грани реальности.Потрясение от измены жены было так велико, что вырвало Эдвина Прибоя, философа и лингвиста, из привычного мира фонетико-грамматических законов городского сленга девятнадцатого века.
Британия начинает утрачивать владычество над Малайей, но семена западной культуры уже упали на богатую почву загадочной страны. Какие всходы даст этот посев, можно только догадываться. Молодые англичане – Виктор и Фенелла Краббе пытаются понять непостижимую прелесть бесконечно чужой страны…О дальнейшем развитии событий и судьбах Виктора и Фенеллы Краббе рассказывают романы «Враг под покрывалом» и «Восточные постели».
Трагикомическая история о Фреде Трампере по прозвищу Богус, который не сумел спасти самого близкого друга, потерял свою любовь, божественную Бигги, и не нашел понимания у единственного сына. Трампера одолевают нерешенные проблемы, но он научился жить с проклятыми вопросами, на которые нет однозначных ответов…
В мире есть Зло. Это точно знают обитатели психиатрической больницы, они даже знают его имя и должность — старшая медсестра Рэтчед. От этой женщины исходят токи, которые парализуют волю и желание жить. Она — идеальная машина для уничтожения душ. Рыжеволосый весельчак Макмерфи знает, что обречен. Но он бросает в чудовищную мясорубку только свое тело. Душа героя — бессмертна…