Восточные грезы - [15]

Последние гости, наконец, разошлись.

Кадир был поглощен разговором со своим отцом и казалось, не замечал ее. Специально? Можно ли сомневаться? За время приема у нее было достаточно времени, чтобы оценить неприглядную перспективу своего будущего. Она увидела приближающуюся к ней графиню — без сомнения, чтобы напомнить о ее времени «удалиться», — и устало вздохнула.

Ниролианский придворный этикет не менялся с начала восемнадцатого столетия, когда мужчинам приходилось ждать, чтобы «распустить волосы», до тех пор пока женщины не «удалялись». Судить о том, что происходило после, можно было по старинному барельефу богато украшенной гостиной, своим декором и огромными зеркалами напоминающей танцевальный зал в Версале, Только разговоры между ними, скорее всего, будут о политическом положении Нироли и королевской фамилии.

Графиня подошла и остановилась в ожидании.

— Что мне делать с этим? — Натали дотронулась до ожерелья.

— Король ясно дал понять, что украшения отныне являются вашей собственностью, — деловито пояснила графиня. — Они станут хорошим началом ювелирной коллекции, которая будет вам необходима как жене принца Кадира. Когда он вступит на трон, вы примете корону Нироли, а в Хадии, куда вы поедете в свой медовый месяц, я думаю, вы получите в подарок драгоценности его матери. Вы также можете рассчитывать на подарки к вашей свадьбе от глав других государств. Но сейчас, если вы уже готовы покинуть зал…

Натали кивнула. Графиня проводила ее к королю, чтобы получить разрешение удалиться.

Разрешение было получено. Она с облегчением вздохнула и уже повернулась, чтобы уйти, когда услышала голос Кадира.

— Мне хотелось бы несколько минут наедине поговорить с моей будущей женой.

— Ваше высочество, в завтрашнее расписание уже внесена ваша часовая прогулка с Натали в парке… — начал первый королевский министр, но Кадир жестом остановил его.

— Есть вещи, которые мне нужно обсудить с ней прямо сейчас. С разрешения моего отца, я провожу свою невесту в ее комнаты.

Король Джорджио понимающе улыбнулся.

— Сразу видно, что ты мой сын.

— Ваше высочество, на Натали до сих пор драгоценности королевы Софии. Она…

— Вряд ли мой сын похитит их, графиня. — Джорджио повернулся к Кадиру. — Я даю тебе разрешение проводить Натали в ее комнаты.

Король, должно быть, не понял причину беспокойства графини, подумала Натали. Ему ведь никогда не приходилось носить тяжелые украшения и быть туго затянутым в корсет, от которого, как она подозревала, у нее останутся синяки на ребрах. Придворные, судя по их взглядам, тоже решили, что Кадир собирался обменяться с ней предсвадебными нежностями. Но Натали не испытывала подобных иллюзий. Ничем не выдав своих мыслей, она подала руку Кадиру и позволила проводить себя к выходу.

Два охранника, проводили их взглядом, слуга в коридоре распластался по стене, пропуская их.

— Мои горничные ждут меня в моей комнате, так что, если вы желаете мне что-то сказать, — начинайте.

— Есть ли у меня, что вам сказать? Неужели не ясно, что я хотел бы сказать или, точнее, каких объяснений потребовать?

— Мое поведение до нашей сегодняшней встречи как двух людей, готовых вступить в династический брак, вас не касается, — произнесла Натали спокойным тоном, надеясь, что Кадир не догадается, как неуверенно она себя чувствует. — У вас нет права требовать объяснений, так же как у меня нет намерения вам их давать. Я хозяйка своей жизни.

— Хозяйка. Сейчас вы употребили это слово в его положительном значении. Не удивительно, что оно так легко слетело с ваших губ. Так же легко, как и та ложь, что вы говорили многие, годы, пытаясь скрыть недостатки вашей нравственности. Если бы я знал, что вы были…

Он не скрывал ни своего гнева, ни своего презрения. Натали невольно остановилась и попыталась отстраниться от него. Тут же его рука крепко сжала ее запястье. Натали чувствовала его ярость. Казалось, она заполняла воздух вокруг них. Никогда еще ни один мужчина не заставлял ее ощущать себя такой беспомощной.

— Какая я сейчас, такой была всегда, и мне нечего стыдиться. Я сама могу распоряжаться своим телом. Моей единственной ошибкой, как мне сейчас стало ясно, был неправильный выбор партнера.

— Разумеется, вы вели бы себя иначе, если бы знали, кто я.

— Я совсем не это имела в виду. Моя ошибка состоит в том, что я переоценила вас. Вы меня не стоите. Вы хотите пристыдить меня, обвинив меня в воображаемом преступлении. Мое преступление, если оно и есть, направлено против меня самой. Я слишком поздно осознала, насколько невозможно для женщины моих взглядов иметь какие-либо отношения с таким мужчиной, как вы.

— И это говорите вы? Вы сами вели себя так, как ни одна женщина, имеющая хоть какое-то представление о морали, не стала бы себя вести.

— Имеющая представление о морали? Что вы знаете о женской морали? Все, что вы знаете, вернее все, что хотите знать о женщине, — это ее покорность и послушание. Женская мораль — это тот договор, который она заключает с собой. Только она знает, где лежит для нее граница допустимого. Мои прошлые сексуальнее отношения касаются только меня одной. Наша помолвка стала важным рубежом в моей жизни. Я добровольно приняла ограничения, наложенные на меня ролью жены будущего короля Нироли. В этой роли у меня будут обязанности перед моим народом. И я готова многим пожертвовать.