Восточней Востока - [64]
— Съезд богатых людей, которым нечего делать, — коротко бросил мой знакомый Питер Уайт, когда я обратился к нему за разъяснениями.
По правде сказать, я подумал, что мистер Уайт, наверное, чересчур категоричен. Будь все так, как он сказал, вряд ли губернатор Токио и сам премьер-министр стали бы приветствовать съезд «львов», желая им успеха в их благородной деятельности. Труднее всего было, правда, уловить, в чем эта благородная деятельность заключается. В чаянии ответа я отправился в район Харадзюку, где, как сообщали газеты, должен был состояться большой парад «львов».
Импровизированные трибуны жужжали в ожидании. Я схватил за пуговицу пожилого джентльмена, на пилотке которого была пришпилена табличка: «Ральф Уиттен, бывший международный директор».
— Пожалуйста, мистер Уиттен, объясните мне все про «львов»!
— О, ради бога! И вы действительно ничего про нас не знаете? Нас больше миллиона в ста сорока странах!
Мне стало очень стыдно. Впрочем, скоро я взял реванш.
В Японии любят уличные шествия.
Городок Идзумо празднует юбилей
железнодорожной станции
— Могу я знать, с кем имею честь?.. — поинтересовался Уиттен.
— Советский писатель. Стипендиат ЮНЕСКО…
— ЮНЕСКО? Гм… Что это такое?.. — задумчиво спросил бывший международный директор.
Зато относительно деятельности «львов» мистер Уиттен объяснил мне очень доходчиво:
— Допустим, вы любите кекс к чаю. Отказаться от кекса — небольшая потеря для вас. Но если миллион человек в течение хотя бы месяца будет отказываться от кекса — это будет уже значительная сумма, которую можно израсходовать на добрые дела. Мы помогаем детям, родившимся с физическими дефектами, инвалидам, которые ходят вот так, — тут мистер Уиттен даже выхватил трость у соседа и для большей наглядности продемонстрировал мне, как ходят инвалиды. — Некоторые «львы», умирая, завещают роговицу своих глаз для хирургического лечения некоторых видов слепоты…
Нашу беседу прервал звук фанфар. Парад начался.
«Львы» шествовали дружными рядами. Во главе каждой «национальной» колонны — оркестр, состоящий в основном из молодых дам — барабанщиц и флейтисток, за ними — жонглерши, акробатки в мини-костюмчиках из серебряной, золотой и прочей яркой ткани, опереточные генеральши в киверах с султанами — непременные почему-то элементы всех подобных шествий. В широких сомбреро и шарфах, в индейских плащах-одеялах прошли, пританцовывая, перуанцы. Большое полотнище с кленовым листом торжественно пронесла Канада. Блеснули экзотическими нарядами Гонконг и Таиланд, а новозеландцы, — наоборот, подчеркнуто европейским лоском. Джентльмен в рыцарской мантии представлял далекую Мальту. Не обошлось без Испании, ФРГ. Скандинавия составила сводный отряд: флагов больше, чем людей.
А самыми многолюдными и приметными странами, если судить по «львиному» параду, являются Огайо, Техас, Теннеси, Канзас, Небраска…
Зеленые жилеты — Орегон!
Светло-лиловые — Северная Каролина!
Красные — Монтана!
В последующих поездках по стране я не раз встречал следы пребывания «львов»: в студенческом общежитии — подаренную ими стиральную машину, в различных местах Токио — воздвигнутые в ознаменование конгресса мемориальные камни. Синий значок с латинской буквой «Б» я видел на лацканах у многих людей, в том числе весьма симпатичных и достойных. Не забыть мне и молодого индийского «льва», с которым мы познакомились в дни конгресса. Милый такой, простодушный «лев».
— Из Советского Союза? — воскликнул он. — Как интересно! Слушайте, это правду говорят, что у вас совсем-совсем нет американцев?
— Что вы имеете в виду? — не понял я. — Кое-какие, конечно, есть. Дипломаты, корреспонденты, артисты, туристы. Деловые люди приезжают…
— Нет, я говорю о другом! Таких, знаете, ну, которым принадлежат заводы, банки и прочее! У вас, на вашей земле!
— Таких нет. Ваши сведения абсолютно правильны.
— Удивительно! — закричал индиец. — Выпьем кока-кола!..
Я не собираюсь ставить под сомнение благородство такого дела, как помощь детям, обиженным природой, или посмертное жертвование своей роговицы для нужд глазных клиник.
Но все-таки смысл токийского парада, ради которого семьдесят девять «львов» летели из одной только республики Никарагуа, остается для меня глубокой тайной. Если после затрат на все эти дальние путешествия, обмундирование, выучку оркестров и прочее что-то еще перепадает и слепым, и хромым, и детям — приходится согласиться с Питером Уайтом хотя бы в том, что «львы», несомненно, очень богатые люди…
В будничной толчее, возле самого спуска на одну из станций «подземки», вдруг ударяет в уши резкая, пронзительная музыка.
Играет на аккордеоне человек в солдатской униформе, выцветшей почти до белизны. Рост музыканта на четверть укорочен: вместо ног — обрубки. Его товарищ стоит рядом на четвереньках: вместо одной ноги и обеих рук — протезы. Падают медяки в жестяную кружку. Старые куртки, старые костыли. Старые, выгоревшие каскетки на головах. И лица старые. Только стереодинамик «Сони», с которым соединен шнуром и вилкой аккордеон солдата, последней, новейшей марки.
Я не раз видел такую картину в разных городах. И почему-то всегда одна и та же страшная композиция: один — с аккордеоном, на обрубках, другой — на протезах, на четвереньках. И рвущая душу, усиленная современным динамиком, военная музыка.
