Восточней Востока - [50]

Что касается названия этой главы, то, каюсь, я его не сам придумал: так назвала свой «разворот», посвященный Хоккайдо, одна из токийских газет на английском языке. Название очень точное, в этом убеждаешься, путешествуя по острову. Префектурная столица Саппоро, город большой и шумный, с миллионным населением, хранит характерные черты молодого города. При всем понятном различии он чем-то неуловимо напоминает наши сибирские города: может быть, контрастным сочетанием многоэтажного современного центра и тихих, почти деревенских улочек — даже не на окраине, а в относительной близости от главных магистралей. Дальние отблески неона падают вечерами на серые тесовые заборчики. Среди фабричных строений торчит бывшая силосная башня — остаток поглощенной городом фермы. На перекрестке улиц высится природная «скульптура» — колоссальная коряга, вывороченная, должно быть, при корчевке, напоминая о том огромном труде, который вложил деятельный японский народ в освоение сурового острова. В университетском парке, среди старых деревьев и свежих лозунгов, выставленных студентами, я набрел на памятник американскому профессору Кларку, которому принадлежит заслуга разработки системы земледелия для Хоккайдо. «Дерзайте, мальчики!» — напутствовал мистер Кларк своих японских учеников. Эти слова выбиты на пьедестале.

В Саппоро и других городах сохранились постройки, относящиеся к начальному периоду колонизации острова: деревянные, обшитые тесом здания в стиле американских пионеров Дальнего Запада, напоминающие о том, что заокеанские специалисты консультировали хоккайдскую администрацию в первые десятилетия ее существования. Не потому ли, кстати, и судьба народа айну так разительно напоминает судьбу американских индейцев?

Из «пионерских» зданий самое известное — «дом с башней», или «дом с часами». Давно уже старая башня кажется игрушечной рядом с громадами соседних домов, а тем более в сравнении с новой «вершиной» Саппоро — телевизионной вышкой, с которой открывается вид на весь город. Но «дом с часами» остается символом города, его изображения на открытках и рекламных проспектах известны по всей стране. Внутри здания сейчас небольшой музей. К слову заметить, экспозиции музеев Японии (даже всемирно знаменитого музея в Киото), как правило, не слишком велики и не слишком «густы». Сначала они кажутся просто бедными по сравнению с тем, к чему привыкли мы. Но потом замечаешь: из каждого такого «бедного» музея выносишь цельное и законченное представление о предмете экспозиции, внимание не дробится на множество экспонатов, от которых, бывает, устаешь уже в первом зале.

Башня с часами —

одна из достопримечательностей Саппоро

В этом смысле маленький музей в Саппоро представляется мне почти идеальным: за каких-то сорок минут здесь получаешь четкое представление об истории города и всего острова, начиная с памятников каменного века — обыкновенных, в общем-то, камней, на которых лишь опытный глаз археолога различит следы человеческой деятельности. Лежат под стеклом одежды айну, охотничий колчан, тяжелые, длинные бусы. На рисунке— Саппоро в 1871 году, самое начало эры Мэйдзи по японскому календарю: два дома, население — семь человек. Лесоповал, корчевье, первая борозда на пашне (позднее в другом музее, в городе Асахигава, я видел фотографии «тондэнхэи» — вооруженных крестьян-пионеров, наградной лист, выданный в 1898 году фермеру Сасаки Томотару за выполнение установленной нормы сбора урожая).

И снова Саппоро — в начале нынешнего века, с конкой и рикшами. Наши дни: прославленные «снежные» фестивали в столице Хоккайдо — гигантские скульптуры из снега, древняя ладья, океанский лайнер чуть ли не в натуральную величину, озаренный огнями ледяной дворец, в точности воспроизводящий сгоревшее когда-то здание «пионерского» муниципалитета, целая улица «старого» Саппоро, большетрубый старинный паровоз с вагонами…

— А у вас в Сибири бывают такие «снежные» фестивали? — спрашивают меня.

— Бывают, — говорю, — что-то отдаленно похожее. В Новосибирске, например, на центральной площади ставится елка, сооружаются ледяные фигуры — зайцы, медведи. Но по части выдумки и размаха, правду сказать, снежная пальма первенства по праву принадлежит хоккайдцам…

И рвется уже с языка: а почему, собственно? Снегу, что ли, у нас мало? Почему бы не перенять, как говорится, хороший опыт?

Однако все не так просто. Ежегодные «снежные фантазии» Саппоро, как и другие бесчисленные фестивали — весенние, летние, осенние, проходящие в разное время в разных городах, — имеют свой определенный экономический смысл: большой съезд туристов — большая реклама, большая торговля. Торговые и промышленные компании оказывают фестивалям финансовую поддержку. Мы не знаем проблемы рекламы и сбыта в том виде, в каком она существует в Японии. И, как бы ни соблазнительна была, к примеру, сама идея «снежных» праздников, прежде чем браться за такую затею, нужно еще подумать, как приспособить их к делу, найти для них место в общей системе жизни страны. Без этого все попытки возродить масленичные гулянья с катанием на тройках и взятием снежных крепостей останутся попытками, хотя порой и удачными.