Восточнее Хоккайдо - [2]

Шрифт
Интервал

За окном видны розовые облака. Олег Константинович никак не мог это квадратное окно называть иллюминатором… “Дед” спал на удивление беззвучно. Одеяло сбросил на пол — жарко. В ногах у него лежали, как обычно, кожаная “канадка” на “молниях” и теплый свитер. В случае аврала стармех мог одеться мгновенно. У Соколова с одеждой ералаш: на рубашке брюки, на брюках тужурка, сверху китель, хотя привык он надевать сперва рубашку, потом брюки.

Качки не было, стармех лежал тихо, как мышка, тут после жестоких штормов в районе Алеутских островов поспать бы всласть, а вот проснулся на рассвете. Стараясь не шуметь, Олег Константинович встал, переворошив обмундирование, оделся и пошел на мостик.

Был штиль, редкий для этих широт полный штиль. Легкий ветерок рождало само движение судна, рассекавшего застывший океан и замерзший над ним воздух. “Ангара” вошла в полосу тумана, Сразу исчезло все — и ртутная, тяжелая гладь воды, и розовые облака, и труба, извергающая черный шлейф дыма. Белая, холодная испарина океана была так густа, а сам океан так спокоен, что казалось, медлительный, перегруженный пароход, не касаясь воды, парит в облаках. Но вот туман стал серовато-розовым… рассеялся. Солнце в розовый цвет окрасило надстройки, а на облаках блекли яркие краски.

Олег Константинович не сдержал восхищения:

— Ах, какое утро! И ведь третье подряд… Думаю, именно таким увидел этот океан Магеллан, когда нарек его Тихим.

— Где шел Магеллан, а где мы шлепаем… — Капитан не поддержал восторга своего помполита. — Вижу, недурно спали, Борозда через всю щеку, ну, прямо след сабельного удара времен гражданской войны.

Соколов пропустил насмешку,

— Знаете, Николай Федорович, я начинаю понимать океан.

Капитан неопределенно хмыкнул.

— Представьте, еще вчера почувствовал, что и нынче будет такая же прелесть. Не ошибся!

— Зажигалка при вас?

Хлоп, хлоп, хлоп… Помполит обеими руками проверил нагрудные, боковые, брючные карманы.

— Есть, прошу…

Капитан затянулся сигаретой, этим избавляя себя от необходимости отвечать на наивный лепет своего комиссара, мужика, в общем, неплохого, но сухопутного до безобразия. Черт возьми, до сих пор палубу обзывает этажом, а ботдек — крышей!

— Да бросьте строить из себя бесчувственного морского волка! Сами спозаранку на мостике. — Олег Константинович оглянулся на рулевого. Но тот бесстрастно стоял на посту, вперив взгляд в картушку компаса.

Капитан выдохнул облачко дыма, снисходительно, как бы прощая назойливость, похлопал Соколова по плечу:

— Я видов похлеще этого насмотрелся. Был бы тут мир, может быть, и отдохнул бы глазом на этой равнине. А сейчас… не нравится мне тишь, гладь да божья благодать. Не нравится…

Помполит отправился на крыло мостика, обращенное к восходящему солнцу, и стал рядом с наблюдателем, обозревавшим свой сектор горизонта так же бесстрастно, как рулевой картушку компаса. Снова стал смотреть на переливы, пробегавшие по поверхности океана. “Словно цвета побежалости на металле”, — явилось сравнение из прошлой, зав декой жизни Но романтическая приподнятость ушла. Капитан снова не позволил пересечь незримую черту официальных отношений. Собственно говоря, все его пыхтение сигаретой, ироничные реплики можно было уложить в две фразы: “Не суйся с восторгами, раз в моем деле — темнота. Занимайся своими политбеседами, стенгазетами и прочей воспитательной работой…”

Действительно, кто он здесь, О.К.Соколов? Не моряк, не солдат. Круг обязанностей и широк и неопределенен. Но ведь он не напрашивался на “Ангару”! Тянул лямку в заводском парткоме, смирившись с тем, что в армию не возьмут ни добровольцем, ни по мобилизации. Негоден даже к нестроевой службе Но вызвали однажды в горком, без всяких предисловий объявили:

— Пойдешь на “Ангару” помполитом. С пароходством вопрос согласован. Работа партийная. Опыт у тебя есть. Сориентируешься на месте. Капитан, говорят, человек известный. Правда, нездешний — ленинградец. Рябов. Месяц как из блокады. Команда? Иди в пароходство, вместе с капитаном будешь принимать народ.

Шел он тогда по набережной, а по проезжей части, не очень-то соблюдая строй, двигалась рота красноармейцев, без оружия, в тощих шинелишках, в обмотках, по виду — выздоравливающие. Подумал: “Бог ты мой, сколько же их там под пулями ложится, если волна госпиталей докатилась аж сюда, до самого восточного края нашей земли!”

У пароходства красноармейцы остановились.

— Рота для пополнения экипажей судов торгового флота прибыла, — откозырял командир и сделал несколько шагов в сторону, чтобы не мешать пароходскому начальству, поджидавшему пополнение на улице, рассмотреть будущих своих матросов.

Олег Константинович знал в лицо только Афанасьева, уполномоченного Государственного комитета обороны по Дальнему Востоку. С нотками смущения в голосе тот обратился к высокому тощему (“Китель висит как на швабре”, — подумал Соколов) капитану:

— Николай Федорович, вам первому выходить, вам первому и кадры в руки. Выбирайте, э-э-э… да что тут выбирать… Лейтенант, отсчитайте десять человек для “Ангары”.

— Первый взвод, внимание! Первое отделение — два шага вперед!


Еще от автора Святослав Владимирович Чумаков
Вася Шишковский

Художественно-документальный рассказ. Для младшего школьного возраста.


Искатель, 1979 № 04

На I–IV и II стр. обложки и на стр. 2 и 38 рисунки П. ПАВЛИНОВА.На III стр. обложки рисунок В. КОЛТУНОВА к роману Рафа Валле «Прощай, полицейский!».На стр. 39 и 53 рисунки Ю. БЕЛЯВСКОГО.На стр. 54 рисунок В. ЛУКЬЯНЦА.


Формула шага

Авторы — профессор Л. В. Чхаидзе, специалист по изучению двигательных навыков, один из учеников Н. А. Бернштейна, и журналист С. В. Чумаков.Николай Александрович Бернштейн — создатель современной науки об управлении движениями, имеющей важнейшее значение для построения спортивных тренировок. Написана книга по воспоминаниям друзей и сотрудников Н. А. Бернштейна, его личным письмам, научным работам и рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся историей и теорией физкультуры и спорта, достижениями отечественной науки в области физиологии.


Искатель, 1984 № 04

На I и II стр. обложки и на стр. 2 рисунки Ю. МАКАРОВА.На III стр. обложки рисунок К. ПИЛИПЕНКО.На IV стр. обложки и на стр. 60 и 73 рисунки В. ЛУКЬЯНЦА.


Океан. Выпуск одиннадцатый

Этот выпуск посвящен 40-летию Победы советского народа над фашистской Германией.В сборник вошли произведения, рассказывающие о мужестве и героизме советских моряков в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.


В исключительных обстоятельствах 1988

Содержание:Испытательный срок          автор: Павел НилинВосточнее Хоккайдо          автор: Святослав ЧумаковСход на дым                     автор: Юрий ПересунькоПоследняя улика              автор: Любовь АрестоваУдавка                             автор: Евгений Федоров.


Рекомендуем почитать
Из боя в бой

Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.


Погибаю, но не сдаюсь!

В очередной книге издательской серии «Величие души» рассказывается о людях поистине великой души и великого человеческого, нравственного подвига – воинах-дагестанцах, отдавших свои жизни за Отечество и посмертно удостоенных звания Героя Советского Союза. Небольшой объем книг данной серии дал возможность рассказать читателям лишь о некоторых из них.Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Побратимы

В центре повести образы двух солдат, двух закадычных друзей — Валерия Климова и Геннадия Карпухина. Не просто складываются их первые армейские шаги. Командиры, товарищи помогают им обрести верную дорогу. Друзья становятся умелыми танкистами. Далее их служба протекает за рубежом родной страны, в Северной группе войск. В книге ярко показана большая дружба советских солдат с воинами братского Войска Польского, с трудящимися ПНР.


Страницы из летной книжки

В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.


Гепард

Джузеппе Томази ди Лампедуза (1896–1957) — представитель древнего аристократического рода, блестящий эрудит и мастер глубоко психологического и животрепещуще поэтического письма.Роман «Гепард», принесший автору посмертную славу, давно занял заметное место среди самых ярких образцов европейской классики. Луи Арагон назвал произведение Лапмпедузы «одним из великих романов всех времен», а знаменитый Лукино Висконти получил за его экранизацию с участием Клаудии Кардинале, Алена Делона и Берта Ланкастера Золотую Пальмовую ветвь Каннского фестиваля.


Катынь. Post mortem

Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.


Срочно, секретно, Дракону...

Повесть была опубликована в журнале Искатель”, 1984, №5.