Восточная мудрость - [12]

Никто с ним сравняться не мог из царей,

Он всех превзошел добротою своей;

Он мог прозываться бы тучей добра:

Кругом изливал он дожди серебра;

Кто имя Хатэма при нем поминал,

В уныние сердце его повергал:

«Мне слушать доколь про сего хвастуна?

Где власть, где владенья его, где казна?»

Однажды роскошный устроил он пир,

Гостей угощая под музыку лир;

Вдруг кто-то Хатэма назвал, а другой

О нем отозвался с большой похвалой;

Осилил тут князя завистливый пыл –

Убийц подослать он к Хатэму решил:

«Доколь будет жив ненавистный таит,

Дотоле не сделаюсь я знаменит».

И вот, чтоб с Хатэмом покончить, пошел

К становьям таитским зловещий посол.

В дороге попутчика он получил;

Попутчик был юн, обхождением мил,

Речист, образован, приятен лицом,

К себе пригласил он посланника в дом,

Его обласкал, предоставил ночлег,

И был очарован им злой человек.

Стал утром упрашивать гостя юнец:

«Будь добр, погости хоть немного, отец!»

Ответил: «О друг, не могу я, прости!

Я важное дело имею в пути».

Но юноша молвил: «Его не таи –

К твоим приложу я усилья мои».

Ответил посол: «Поделиться я рад:

Такие, как ты, знаю – тайну хранят.

Так слушай. Быть может, известен тебе

Хатэм благородный, угодный судьбе.

Йеменскому князю, не ведаю чем,

Но стал ненавистен сей славный Хатэм.

Я послан теперь за его головой,

Хатэма ты мне укажи, милый мой!»

Юнец рассмеялся: «Хатэм – это я.

Рази! Что же медлишь? Вот шея моя!

Нисколько не думаю я о борьбе,

Препятствовать я не желаю тебе».

И так говоря, он склонился главой.

Посол, уничтоженный жертвой такой,

Простерся вдруг ниц и, поднявшись опять,

Стал руки и ноги его целовать,

Отбросил он саблю, и лук, и колчан

И молвил, смиренно склонивши свой стан:

«Ах, стал бы, убивши тебя, как злодей,

Ничтожнее баб я во мненьи мужей!»

Тут обнял Хатэма он, кроток, смирен.

Простившись, обратно пустился в Йемен.

По хмурому виду властитель прочел,

Что волю его не исполнил посол.

«Что нового, – задал ему он вопрос, –

Хатэмову голову что ж не принес?

Быть может, противник, бесстрашен и смел,

Напал, и отбить ты его не сумел?»

Приветствуя князя, посланец тогда

Простерся пред ним и воскликнул:

«О да! Нашел я Хатэма. Был доблестен он,

Красив, обходителен, мил и учен,

В нем встретил избыток душевных я сил,

Он мужеством также меня победил,

Он, щедрости тяжким навьючив тюком,

Меня поразил милосердья мечом».

Тут князю посланец о всем рассказал,

И тот разразился потоком похвал,

Мешок запечатанный злата затем

Послал он Хатэму и молвил: «Хатэм

Поистине славы отмечен клеймом,

И правда все то, что глаголят о нем».

Рассказ о пророке Мохаммеде и дочери Хатэма

Во время посланника божьего знай,

Ислама не приняли в племени Тай.

Пророк в наказанье к ним двинул отряд

И пленников много забрал, говорят.

Безжалостно он приказал убивать

Безбожных, отвергших небес благодать.

Из пленниц одна заявила: «Я – дщерь

Хатэма, а если не веришь, проверь.

Меня пощади, господин! Мой отец –

Величья души и добра образец».

Смягчился Мохаммед от женщины слов,

Избавить ее повелел от оков,

На прочих же пленников, жалость презрев,

Решил беспощадный обрушить он гнев.

Тогда обратилась жена к палачу

С рыданьем: «Предай и меня ты мечу!

Ужели свободой воспользуюсь я,

Меж тем как мои погибают друзья?»

Хатэмовой дочери горестный крик

До слуха посланника божья достиг,

Он всех из-за женщины этой простил:

«Немало в сем племени доблестных сил!»

Еще о щедрости Хатэма

Старик заглянул раз в Хатэмов намет,

Прося одолжить ему сахару лот;

Хатэм, услыхавши мольбу старика,

Дал сахару тотчас ему полвьюка.

Жена закричала: «Так много к чему?

Сказал он, что лота довольно ему!»

Услышавши это, Хатэм ей в ответ

Воскликнул со смехом: «О племени цвет!

Он просит немного, но ты невзначай

Забыла о щедрости племени Тай».

Велик сей Хатэм, но таким же, как он,

Явился пред нами в потоке времен

Бу-Бекр, сын Саада Зенги, чья рука

Всегда утоляет алчбу бедняка.

Прибежище подданных, радуйся, царь!

Тобой да упрочится веры алтарь!

Шираз наш родимый под властью твоей

Стал Греции и Византии славней.

Ведь если бы не жил на свете Хатэм,

О племени Тайском забыли б совсем.

Досель жив в преданиях сей человек,

И ты знаменитым пребудешь вовек.

Хатэм подвизался, чтоб славу снискать,

А ты, чтоб небес обрести благодать.

Ах, добрая память навеки жива,

И также бессмертны поэта слова!

Рассказ

Завяз раз у путника в глине осел,

И путник от этого в ужас пришел.

Пустыня, и ливень, и холод суров,

И ночь опустила свой черный покров.

Что делать? Зажегся в нем ярости пыл,

Он брани ужасной потоки излил

На всех и на все, на врагов, на друзей,

На шаха – властителя тех областей…

А царь тот как раз проезжал в стороне

Со свитой своею, верхом на коне.

Услышал он ругань – стерпеть нету сил,

А всякий ответ только б сан уронил.

На дерзкого грозно властитель воззрел:

«Кто этот смутьян, что так дерзок и смел?»

Вельможа к царю обратился: «Вели

Стереть поносителя с лика земли».

Но царь в это время заметил как раз,

Что путник в беде и что ослик увяз.

К бедняге проникся сочувствием он,

Хотя перед этим и был разъярен,

Дал денег, конем заменивши осла, –

Что может быть лучше? Добро против зла! –

Тут путнику кто-то сказал: «Ты – счастлив,

Я, право, дивлюсь, что остался ты жив».

Ответил: «Меня разъярила беда,