Восставший монах - [11]

Мартин медленно вернулся в свою монастырскую келью. Он ожидал совсем другого. Тетцель не прав, герцог не прав, папа не прав. Церковь не права. Что бы там ни было, он должен сказать все, что думает. Ему не требовалось много времени для раздумий о том, что делать; у него уже созрел план, который, как он думал, сдвинет дело с мертвой точки.

Сидя в глубине своей комнаты, Мартин достал кусок пергамента и начал писать.

Он писал, вычеркивал слова, переписывал целые предложения и проставлял номера в начале каждого абзаца. Один, два, три четыре. Он продолжал быстро писать, дошел до 30, 40, 50. Вдали от монастырского богослужения, вдали от своих лекций в глубине кельи писал монах. Он предвидел, что произойдет, когда он выйдет из кельи, но если он этого не сделает, то до конца жизни его будут мучить угрызения совести.

* * *

Приближался день всех святых. Паломники толпами заполняли маленький городок. Они прогуливались вдоль реки, сидели у рва за городскими стенами, рассматривали замок и ожидали у ворот появления самого герцога. Однако многие из них очень хотели увидеть профессора, считавшегося самым знаменитым человеком в Виттенберге. Может быть, думали они, доктор Лютер объяснит им значение реликвий, которые в первый день ноября будут выставлены в замковой церкви. Без сомнения, он будет говорить об этом в проповеди.

В полдень, накануне дня всех святых, Мартин медленно шел из монастыря по направлению к городской церкви Виттенберга. В руках он нес большой лист бумаги, из кармана его монашеской ризы выглядывал молоток. У главной двери церкви он остановился, вытянул молоток, несколько гвоздей и начал прибивать лист бумаги. Эхо от ударов молотка разносилось по всей церкви. Со всей улицы начали сбегаться прохожие, желающие посмотреть, что происходит. Через плечо монаха, который на мгновение отошел от двери, чтобы посмотреть, ровно ли он прибивает лист, любопытные наблюдатели увидели длинный перечень пронумерованных предложений. Окончив свою работу, Мартин, нахмурившись, молча пробирался через собравшуюся толпу. Будь что будет. Он сделал так, как считал правильным.

За его спиной раздался возбужденный гул. Люди, стоящие у церкви, подзывали других подойти и прочитать воззвание. Там было 95 пунктов, некоторые очень короткие, другие намного длиннее. Некоторые пункты читатели вообще не поняли, но были среди них и довольно ясные. Постепенно гул голосов стих, и у дверей церкви воцарилась странная тишина: простые люди, монахи, слуги герцога углубились в чтение.

«Мартин Лютер говорит, что индульгенции — это обман… Он говорит, что бесполезно платить деньги за то, чтобы взглянуть на священные реликвии. Бог прощает людей не за какие-то их дела… Мартин Лютер говорит… Мартин Лютер говорит…» Люди продолжали читать, пропуская те пункты, которые им ни о чем не говорили. Но несмотря на непонятные места, две вещи стали для читающих совершенно ясными.

Мартин Лютер, монах из Виттенберга, заявил, что многое из того, что делает церковь и папа, неверно. И независимо от того, прав он или ошибается, впереди его ждут большие испытания.

6. «Лютер должен быть сожжен!»

Мартин взял письмо и внимательно прочитал. Хотя он знал, что в нем содержится смертный приговор для него, его рука была совершенно спокойной и толстый лист пергамента ни разу не дрогнул. Затем он взглянул на своего друга Штаупитца и кивнул головой.

— Ты совершенно прав. Это приказ самого папы римского. Через два месяца я должен явиться в Рим, чтобы предстать перед церковным судом.

— Если ты поедешь, они тебя сожгут, брат Мартин!

Мартин бросил письмо на стол.

— Поэтому я и не поеду, Штаупитц.

— Ты ослушаешься самого папу?

— Я уже ослушался его, когда на двери церкви прибил свое воззвание. Я сказал, что он не прав во многом, чему учит. Ты согласен со мной; точно так же согласны со мной многие жители Виттенберга, да и не только Виттенберга. Он пишет, что отстраняет меня от проповеди.

— И что же ты?

— А я буду проповедовать, несмотря на его запрет.

Он быстро повернулся к своему другу.

— Ты знаешь, я многим обязан тебе. Ты пригласил меня в Виттенберг. Это единственное княжество в Германии, где я в безопасности. Все другие князья хотят быть в хороших отношениях с императором и папой, чтобы от одного получить побольше владений, а от другого почестей. Один только герцог Фридрих стал на сторону истины.

Мартин взволнованно заходил по комнате. Твердым голосом он продолжал:

— Он действительно стал на сторону истины, ты сам знаешь об этом. Он даже не уверен, прав я или нет, он скорее думает, что я прав. Ты понимаешь, что для него это. значит, не так ли, Иоганн? Ему придется выступить против самого папы и его представителей здесь, в Германии. Ему придется отказаться от своих реликвий и денег, которые они ему приносят. Я не хочу, чтобы он из-за меня попал в такой переплет, Иоганн.

Штаупитц нежно улыбнулся.

— Может, тебе все-таки лучше поехать в Рим?

Мартин весело рассмеялся.

— И быть сожженным? О нет! Я послал письмо герцогу Фридриху, в котором выразил свое желание переехать в Швейцарию или Францию, чтобы не подвергать его неприятностям, но он против. Он попытается перенести процесс из Рима в Германию и настаивает на том, что будет всегда рядом со мной и позаботится о моей безопасности, как бы громко ни требовали моей смерти кардиналы и папа.