Восставшая Мексика - [23]

И вдруг мое сердце бешено забилось. По долине тихо пробирался человек. На одной руке у него висело зеленое серапе, а голова была обвязана носовым платком, пропитанным запекшейся кровью. Espadas изодрали его босые ступни. Неожиданно заметив меня, он замер на месте, а потом поманил к себе пальцем. Я подошел к нему. Не говоря ни слова, он пошел обратно, я последовал за ним. Пройдя ярдов сто, он остановился и обернулся ко мне. На песке, задрав кверху закоченевшие ноги, лежала убитая лошадь, а возле нее – человек с распоротым ножом или саблей животом, вероятно Colorado, так как в его патронташе было еще много патронов. Человек с зеленым серапе вытащил из-за пояса кинжал, весь в крови, стал на колени и начал копать яму между espadas. А я стал таскать камни. Из ветки мескита мы сделали крест и похоронили убитого.

– Ты куда, compañero? – спросил я.

– В горы, – ответил он. – А ты?

Я указал на север, где, по моим расчетам, находилось ранчо старого Терека.

– Пелайо – вон там, отсюда милях в двенадцати.

– А что такое Пелайо?

– Асиенда… Я думаю, там есть наши…

Мы попрощались и разошлись.

Много часов шел я, быстро пробегая через холмы, лавируя между беспощадными espadas, спускаясь и поднимаясь по крутым берегам высохших речек. Нигде не попадалось ни капли воды. Я давно уже ничего не ел и не пил. Было невыносимо жарко.

Часам к одиннадцати я обогнул горный отрог и увидел вдали небольшое серое пятно – то было ранчо Брукилья. Здесь проходила широкая дорога, пустыня была ровная и открытая. В миле от меня виднелась маленькая фигурка всадника. Мне показалось, что всадник заметил меня, – он остановился и долго смотрел в мою сторону. Я замер па месте. Скоро он поехал дальше, становясь все меньше и меньше, и наконец превратился в облачко пыли. На целью мили вокруг не было больше никаких признаков жизни. Я пригнулся и побежал по обочине дороги, чтобы не поднимать пыли. Примерно в миле на западе находилась Брукилья, скрытая рощицей гигантских деревьев аламо, окаймляющей берег ручья. Еще издали я заметил красное пятно на вершине небольшого холмика; подойдя ближе, я увидел, что это был старик Терека, глядевший на восток. Заметив меня, он побежал мне навстречу, ломая руки.

– Что случилось? Что случилось? Неужели правда, что colorados заняли Ла-Кадену?

Я вкратце рассказал ему, как было дело.

– А Лонгинос? – вскрикнул он, вцепляясь в мой локоть. – Вы видели Лонгиноса?

– Нет, – сказал я, – Compañeros отступили в Санто-Доминго.

__ Вам нельзя оставаться здесь, – сказал старик, дрожа всем телом.

– Дайте мне воды, я с трудом могу говорить.

– Да, да, напейтесь, напейтесь. Вон там ручей. Colorados не должны застать вас здесь. – Старик обвел испуганным взглядом маленькое ранчо, которое он приобрел пеной такого тяжкого труда. – Они тогда всех нас перебьют.

В это время в дверях показалась старуха.

– Идите сюда, Хуан Рид! – закричала она. – Где мой сын? Почему он не пришел? Убит? Скажите мне правду!

– Нет, я думаю, им всем удалось спастись, – ответил я.

– А вы? Вы что-нибудь ели? Успели вы позавтракать?

– Я ничего не ел и не пил со вчерашнего вечера. И всю дорогу от Ла-Кадены я прошел пешком.

– Бедный мальчик! Бедный мальчик! – причитала старуха, обнимая меня. – Садись, я тебе сейчас что-нибудь приготовлю.

Старик Терека кусал губы, мучимый опасениями. Наконец чувство гостеприимства одержало верх.

– Мой дом к вашим услугам, – пробормотал он. – Но только спешите! Спешите! Вас не должны застать здесь. А я пойду на холм и буду следить, не поднимается ли пыль!

Я выпил несколько литров воды, съел яичницу из четырех яиц и порядочное количество сыру. Старик вернулся и принялся беспокойно шагать по комнате.

– Я отправил всех детей в Хараль-Гранже, – сказал он. – Мы узнали сегодня утром… Все здешние жители бежали в горы. Ну, вы готовы?

– Оставайся у нас, – сказала старуха. – Мы тебя спрячем от colorados, пока не вернется Лонгинос.

– Ты с ума сошла! – закричал муж. – Ему нельзя здесь оставаться. Вы готовы? Идемте!

Хромая, я побрел за ним через спаленное солнцем поле кукурузы.

– Теперь идите по этой тропинке вон через те поля и чапарраль. Выйдете на дорогу, которая ведет в Пелайо. До свидания, счастливого пути!

Мы пожали друг другу руки, и он, шлепая сандалиями, заковылял обратно по холму.

Я пересек огромную долину, поросшую мескитом в рост человека. Два раза я видел всадников – возможно, это были просто pacificos, но я не стал рисковать. За первой долиной лежала другая, длиной миль в семь. По сторонам высились огромные голые горы, а впереди маячила цепь белых, красных и желтых холмов. Прошло примерно четыре часа, прежде чем я обогнул эти холмы и увидел деревья аламо и низкие глинобитные стены асиенды дель Пелайо. Мои окровавленные ноги совсем одеревенели, спина невыносимо болела, перед глазами все плыло.

Как только я подошел к асиенде, меня окружили пеоны, внимательно слушая мой рассказ.

– Que carrai-i-i![56] – бормотали они. – Да разве возможно за один день дойти сюда из Ла-Кадены? Pobrecito![57]Ну и устал же ты, иди скорее есть. Сегодня ты будешь спать в постели.

– Мой дом к вашим услугам, – сказал дон Фелипе, кузнец. – Но скажите, уверены ли вы, что colorados сюда не придут? Последний раз, когда они были здесь, – он указал рукой на обгоревшие стены Каса-Гранде, – они убили четырех pacificos за то, что те отказались присоединиться к ним. – Он взял меня под руку. – Идем, amigo, тебе надо подкрепиться.