Восстаньте из праха - [13]

Бартон выждал несколько секунд и спросил:

— Что же... затем?

— Отец Джузеппе сказал, что, во всяком случае, адского огня здесь нет. И что было бы лучше погибнуть в геенне огненной, чем от голода. И сразу же после этих слов вспыхнуло пламя и полностью поглотило его. Раздался ужасный звук, будто взорвалась бомба... а потом он был уже мертв... Сгорел почти дотла... Это так ужасно... ужасно!

Бартон подошел к трупу с наветренной стороны, но даже здесь зловоние вызывало тошноту. Однако не столько запах, как сам факт смерти расстроил его. Прошло всего полдня после Воскрешения, а человек уже лежит мертвым! Означает ли это, что воскресшие были столь же уязвимы перед лицом смерти, как и в земной жизни? Если так, то какой же смысл во всем этом?

Фригейт прекратил свои попытки облегчить и без того пустой желудок. Бледный и дрожащий, он поднялся и подошел к Бартону, стараясь держаться к мертвецу спиной.

— Не лучше ли нам избавиться от этого? — спросил он, ткнув пальцем через плечо.

— Полагаю, что да, — спокойно ответил Бартон. — Хотя очень жаль, что кожа его испорчена.

И он ухмыльнулся американцу. Фригейт еще больше побледнел.

— Возьмитесь здесь, — сказал Бартон. — Обхватите его за ноги, а я подниму тело с другого конца. А затем швырнем в реку.

— В реку? — переспросил Фригейт.

— Да. Если только вам не захочется отнести его в холмы и выкопать там могилу для захоронения.

— Я не могу, — выдавил Фригейт и, покачиваясь на дрожащих ногах, отошел в сторону.

Бартон презрительно посмотрел ему вслед и махнул рукой Каз-зу. Неандерталец хмыкнул и заковылял к трупу своей развалистой походкой. Он наклонился и, прежде чем Бартон успел ухватиться за обугленные головешки ног, поднял тело над головой, сделал несколько шагов к воде и бросил труп в волны. Течение тут же подхватило тело и потащило его вдоль берега. Казз, однако, решил, что этого мало. Он вошел в воду по пояс и наклонился, стараясь оттолкнуть труп как можно дальше от берега.

Алиса Харгривс в ужасе наблюдала за происходящим. С дрожью в голосе она сказала:

— Но ведь эту воду нам придется пить!

— Река кажется достаточно большой, чтобы процесс ее самоочищения происходил быстро, — заметил Бартон. — Во всяком случае, у нас имеется гораздо больше других поводов для беспокойства, чем поддержание надлежащих санитарных условий.

Он повернулся от прикосновения Моната, который указывал на поверхность реки.

В том месте, где должен был находиться труп, вода бурлила как в котле. Внезапно серебристая, покрытая белыми плавниками спина вспорола водную гладь.

— Похоже, что вам не придется беспокоиться насчет чистоты воды, — сказал Бартон Алисе, указывая на незримое пиршество. — В реке есть пожиратели падали. Хотел бы я знать... да, нужно выяснить, можно ли тут безопасно плавать.

Алиса пожала плечами. Неандерталец поспешил выбраться из воды. Он подошел к Бартону, стряхивая влагу со своего безволосого тела и скаля огромные зубы. Он был сейчас ужасающе уродлив. Но он владел навыками и знаниями первобытного человека, уже испытанными в мире с примитивными условиями. И было бы чертовски здорово стоять с ним бок о бок в сражении. Несмотря на свой небольшой рост, он обладал фантастически могучей мускулатурой. Ясно, что по какой-то причине это создание испытывало симпатию к Бартону — и тому было приятно это сознавать. Очевидно, дикарь — со всей силой своих первобытных инстинктов — почувствовал, что он, Бартон, именно тот человек, за которого нужно держаться, если хочешь здесь выжить. Более того, этот прачеловек наверняка лучше ощущал движения души — как существо, стоящее ближе к животному, чем современная разновидность Гомо Сапиенс. Вот почему, думал Бартон, на этого дикаря оказали такое сильное влияние его, Бартона, развитые психические способности, и поэтому впредь неандертальца будут объединять с ним узы дружбы и родства — хотя они оба принадлежат к совершенно различным расам.

Но затем Бартон напомнил себе, что его репутация человека, наделенного сверхъестественными психическими способностями, создана им самим же и что на самом деле он наполовину шарлатан. Он так много говорил о своих особых способностях и так много слышал о них — особенно от жены, — что сам уже стал верить в это. Но все же бывали мгновения, когда он чувствовал, что его пресловутые способности не являлись чистым шарлатанством.

Он был талантливым гипнотизером и на самом деле верил в то, что его глаза излучают особую экстрасенсорную силу, когда он хотел добиться чего-либо от других. Может быть, именно это и привлекло к нему внимание неандертальца.

— Камень выделил чудовищное количество энергии, — сказал Лев Руах. — Должно быть, электрической. Но для чего? Я не допускаю мысли, что этот разряд энергии был бесцельным.

Бартон осмотрел поверхность грибообразной скалы. Разряд, по-видимому, не повредил серый цилиндр в центральной выемке. Он осторожно коснулся края камня — тот казался не теплее, чем можно было ожидать в результате обычного нагревания солнечными лучами.

— Не трогайте! — крикнул Лев Руах. — Возможен еще один... —но он осекся, увидев, что предупреждение запоздало.