Восстановление - [47]

Ремингтон резко сел — вся его сонливость улетучилась — и включил лампу возле кровати.

— Пора? — спросил он, повернулся ко мне и нахмурился, пощупав мой лоб. — Боже мой, ты в порядке? Ты вся в поту.

Боль отпустила так же быстро, как и появилась, и я снова расслабилась. Легла обратно и посмотрела на него.

— В порядке ли я?

Моргнув, он с удивлением посмотрел на меня, а затем выражение его лица смягчилось.

— Какие интервалы?

— Десять минут, — пробормотала я, чувствуя себя виноватой за то, что накинулась на него. Последние двадцать четыре часа стали испытанием для нас обоих. Первый раз, когда начались схватки, мы как раз закончили заниматься сексом. Заснула я, блаженствуя от удовольствия, а проснулась в кошмаре, полном боли. Ремингтон пристегнул меня ремнями безопасности к сиденью машины, и мы помчались в больницу только ради того, чтобы доктор сказал нам, что у меня схватки Брэкстона-Хикса (Примеч. Схватки Брэкстона-Хикса — ложные схватки, которые появляются у некоторых женщин после 20-й недели беременности.). Ребенок родится не раньше чем через три недели. Мы вернулись домой, но схватки не прекращались.

— Я везу тебя в больницу, — он встал с кровати и пошел к гардеробной. Через минуту он вышел в рубашке, застегивая джинсы. На одной руке у него висела моя одежда. Он сел на кровать и, подсунув руку мне под спину, помог мне. — Давай-ка, сядем, ma belle, ради меня.

Я выполнила его просьбу и поморщилась, когда боль охватила поясницу. Он быстро залез на кровать, сел рядом со мной и начал растирать мне спину рукой.

— Лучше? — спросил он, овевая теплым дыханием мою щеку, и поцеловал меня в волосы.

Сделав глубокий вдох, я кивнула, затем выпрямилась и оделась. Он встал с кровати и схватил сумку, которую я собрала несколько недель назад, готовясь к этому событию. Обернув руку вокруг моей талии, он помог мне встать.

— Я чувствую себя, как бегемот.

Он улыбнулся мне, и мои коленки как обычно задрожали.

— Очень красивый бегемотик, который скоро станет мамой моего ребенка.

Я напряглась и снова посмотрела на него.

— Хочешь, чтобы я устроила разборки? Потому что я устрою и гарантирую, что буду наслаждаться каждым мгновением. Что случилось со всеми нежностями и заботой обо мне?

Он запустил ладонь в свои волосы, его губы дрогнули, будто он старался подавить улыбку.

— Я нервничаю.

— Ах, ты, большой неженка. Я знаю, что ты нервничаешь, — сказала я, когда мы вышли из спальни и начали спускаться по лестнице.

— Жаль, что я ничем не могу помочь, чтобы ослабить боль.

Он схватил пальто с вешалки у двери и помог мне надеть мое.

— Я буду скучать по тому, как ты босая и беременная разгуливаешь по дому.

Я подняла голову и увидела, что он мечтательно уставился в пространство.

— Тебе это нравилось, да?

Ремингтон снова улыбнулся, когда мы вышли на улицу, и повел меня к машине. Он зарычал себе под нос, а затем бросил на меня взгляд, полный желания. Заботливо усадив меня в машину, он быстро обошел вокруг нее и сел на водительское сиденье.

— Будь моя воля, ты бы всю жизнь была беременная и счастливая.

— Пожалуйста, не вынуждай меня убивать тебя. Я хочу, чтобы наши дети выросли при живом отце, а в таких условиях, шанс того, что так и будет, крайне мал.

Его мягкий смешок перерос в полноценный смех.

— Я обожаю то, во что превратились наши отношения. Ты угрожаешь убить меня, а я люблю тебя только сильнее, несмотря ни на что.

Боже, я так сильно люблю этого мужчину.

— Просто езжай, пока я… ох, черт, чертовски больно, больно, больно!! Ооооо, Господи, да двигайся ты уже, газуй, черт тебя возьми!

Веселье испарилось, и вскоре, выехав с подъездной дорожки, наша машина мчалась к больнице. К тому времени, когда мы туда добрались, интервал схваток сократился до пяти минут, и на лице Ремингтона появилось его фирменное выражение — то, которое напоминает мне о нашей первой встрече — он был готов запугать кого угодно, кто встанет на пути появления его ребенка на свет. Но я понимала, что за этим взглядом скрывается волнение. Я знаю, как он ненавидит чувствовать себя беспомощным, но после каждого моего взгляда, которым я старалась дать ему понять, что все будет в порядке, его лицо разглаживалось, а губы изгибались в уверенной улыбке.

— Я скоро вернусь, хорошо? — он наклонился ко мне, поцеловал меня в лоб и выпрямился. Я кивнула, и начала быстро и часто дышать, как учила акушерка на курсах будущих мам, которые я посещала.

Он ушел и вернулся, толкая перед собой инвалидное кресло. Аккуратно усадив меня в него, мы направились в приемный покой, и вскоре одна из медсестер уже показывала нам дорогу в родильное отделение в отдельную палату.

— Прекрати хмуриться, малыш. Я не могу возбудиться, когда вот-вот должна родить, — поддразнила его я, потерла живот и поморщилась, когда боль эхом отдалась в спине. — К тому же, ты пугаешь персонал, — добавила я, когда заметила, как медсестра обошла нас стороной, словно боялась подходить ближе.

Схватив рубашку, которую медсестра протягивала нам, он встретился со мной взглядом и уголок его губ дрогнул, являя мне слабую улыбку, но она не затронула его глаз.

Ремингтон

— Доктор подойдет к вам через минуту, — сообщила медсестра, улыбаясь моей жене, а затем бросила нервный взгляд в мою сторону.