Дэш моргнул.
Она прочистила горло.
— Я могу это сделать на пять лет, два года, год, как угодно. Мне просто нужно… знать, — её внутренности сжались в ожидании ответа.
Они не говорили о том, чтобы иметь детей, это было не возможно в ближайшем будущем, потому что оба понимали, что не хотят иметь детей, пока продолжается восстание. Пока идёт военное противостояние.
Последние шесть месяцев приблизили их к достижению главной цели. Но конца ещё не было видно. Не было известно, что будет дальше. Что будет дальше с ними.
Но сейчас, кажется, конец возможен, раньше же этого не было.
Дэш протянул руку, чтобы нежно погладить её по щеке.
— А что хочешь ты?
— Я… я хочу иметь ребенка с тобой, как только смогу. Не прямо сейчас. Но как только… как только всё закончится…
— Это то, чего и я хочу, — он вздохнул, а затем сглотнул. — Поставь контроль над рождаемостью на год. Я не думаю, что к тому времени всё закончится, но, может быть… возможно, мы будем ближе к концу острых военных действий.
В её сердце всколыхнулось радостью, которую она никогда не испытывала.
— Если противостояние продлится, я всегда смогу сделать ещё на год.
— Правильно. Нет смысла откладывать дольше, чем нам нужно, — его губы расплылись в улыбке. — И я чувствую… надеюсь.
Она улыбалась, как идиотка, но никак не могла остановиться.
— Я тоже хочу надеяться.
И она надеялась.
Талия прожила большую часть своей жизни, не зная, что имеет право надеяться на что-либо, кроме вкуса винограда и возможность иметь собственную комнату.
Сейчас мир стал намного больше. Труднее, опаснее, но гораздо лучше.
И теперь она могла надеяться, могла мечтать о будущем, которое будет ещё лучше. Будущее с Дэшем и с их детьми, которых они обязательно родят в лучшем мире, чем жили они сами.
Ей никто ничего не обещает. Случиться может всякое.
Но теперь она точно знала, что надежда существует, только надо верить.
Она не собиралась больше жить без надежды.
Конец
