Воссоединение потока - [3]

Что было очевидно. Если ехать из Нью Джерси, проезжаешь верхний Manhattan. Когда садится солнце, темный его свет ложится на коричневый кирпич домов, возведенных, наверное, еще в 30-е. Это ощущение напоминает мне ощущение при виде элеваторов в степи за Вапняркой на закате. Я не знаю, что мне этим хочется сказать. Вероятно, что не подари мне Элиот Вайнбергер книгу своих эссе в тот раз, я бы не сделал следующих несколько сопоставлений, не совсем, впрочем внятных, от чего, однако, они не прекращают беспокоить и сейчас. Поводом для их появления послужила просьба сына написать несколько строк по поводу "открытия Колумбом другого континента", поскольку покровители искусств, заказавшие серию на эту тему, потребовали от него объяснений тому, что было на холстах, - скорее же, не они сами нуждались в объяснениях, комментарии требовались для других, вышестоящих покровителей, то есть, для тех, кто платил. В какой-то степени они были правы. Человек должен знать, за что он платит. Не сегодня-завтра будет отмечаться круглая дата открытия Америки. Сырость сегодня необыкновенная. Ноги промокли. Я перехожу улицу, вхожу в помещение, которое лишь только с известной натяжкой можно назвать кафе. Но кофе покуда существует. Газеты обещают манифестацию голодных. Нож так же совершенен в своей форме, как сон. Схождение двух параллельных в точке замирания воображения. Я видел, как он стоял у дерева, как из его груди, пульсируя, била пенистая алая артериальная кровь. Удивительно, что ему удалось пройти еще несколько кварталов, добраться до трамвайной остановки в центре города. Прислониться спиной к одному из двух гигантских тополей, под которыми торговали душистым горошком, пионами и "цыганским солнцем". На его враз похудевшем лице стояло отражением выражение сосредоточенной в себе рассеянности. Женщины, торговавшие цветами, тихо говорили, понимая, вероятно, что его не следует беспокоить, отвлекать. Там он умер. Убили его сапожным ножом. Того, кто убил его, убили позже, на зоне. Ему забивали в голову гвозди до тех пор, покуда он не увидел стоявшего рядом с ним Танатоса, произнесшего в момент, когда его заметили, следующие слова: "Ты вовлекаешься в игру присутствия и отстутствия". "Вытащи из моей головы гвозди" - сказал тихо его узревший. "Нет. - Ответил тот. "Этого я не сделаю потому, что мне безразлично, есть ли у тебя в голове гвозди или их нет".

Они все были обречены. Я тоже. Я рассматриваю страницы. Я перелистываю листы. Картины сменяются картинами. Пружина необыкновенно сильна, она в чем-то подобна листьям. Семена клена, вращаясь, летят за пепельную границу зрения. Вода плавно рассыпается брызгами, собираясь в непроницаемое натяжение глади. Христофор Колумб родился в Генуе, в 1451 году. К тому времени древние царства майа и ацтеков переходили черту призрачности. Инки разворачивали Империю, умещавшуюся в тысячи узлов кипу. Океанос еще тлел слабым воспоминанием в сознании освобожденного западного мира - ибо, как пишет Гигерич, "Христос разорвал какие бы то ни было тяготящие узы". Христофор Колумб родился тогда, когда ему следовало родиться, утверждает еще один из исследователей, поскольку история Запада стояла на грани исчезновения в мусульманском этносе, так как для противостояния Османской империи требовалось золото. К 1572 году население индейцев сократилось на несколько миллионов человек. За два года до начала первой экспедиции Колумба в Толедо (с 12 февраля 1486 года по 3-е февраля 1489 года) были заживо сожжены на кострах ауто-да-фэ 5795 человек. В Индии было все, и зубы там чистили зубочистками. Гигерич продолжает: "Змей, именуемый Океаносом или Кроносом, окружающий нас со всех сторон, есть образ и гарантия психологического существования человека". На вопрос, кем был змей Кронос, Пифагор отвечает - psiche Вселенной. Ragusa или Дубровник на Адриатике был основан Генуей в 7 веке. С 13 века по 15 век могущественная Генуя простирает свое влияние до Феодосии. Открытие Америки открывает "коридор" Кортесу, отплывающему из Панамы в Перу, к Инку. История о 62 всадниках и 102 пехотинцах известна всем. Красноголовый Кински, вращая страшными глазами, на плоту переплывает экран. Океанос перестал омывать круглую плоскую землю. Земля стала шаром. Поток, обтекавший землю, был разомкнут, psiche Вселенной перестала быть таковой. И у Инку, и у Ацтеков солнце было "единственным" богом. Чтобы умилостивить солнце, ему скармливалось, вырванное обсидиановым ножом, сердце на вершине храма. Нож, сердце, солнце - три линии находят друг в друге продолжение, распускаясь трилистником "общей экономии": "особой формой потребления престижных ценностей было их обрядовое уничтожение". За тысячелетие с чем-то до Батая инки разрешили проблему накопления и "снятия" в Aufhebung, создав свою энергетическую систему вселенной. Любовники не находят места в этой местности. Детей также погребали на вершинах гор по той же причине - не дать солнцу остановиться. Океанос был великим, бесконечным зеркалом Солнца. С исчезновением собственного "зеркала" Солнце погрузилось в одиночество, перестало быть сыном себя, ибо его "другой" перестал быть в нем. В 1991 году, на протяжении нескольких месяцев Ragusa или Дубровник, построенный генуэзцами, подвергался методическому артиллерийскому обстрелу. Однажды вечером в Вене, хозяин крохотного полуподвального ресторана (кроме свежести слегка грубоватой еды, ничего интересного) воскликнул, глядя в телевизор: "Не они же строили!". Да. Не они. И не они открывали Америку. Вечером, в Петербурге, стоя в закат на балконе, я сказал себе: "Аркадий, солнце близится к тому, чтобы замкнуть свой круг. Оно нежно и по праву требует нашего сердца, чтобы корабликом из коры пустить его в нескончаемое плавание по многим водам древнего Океаноса, повествованием, следующим повествованию."