Воссоединение - [8]

— Злятся?

Я посмотрела на учебник по геометрии. Ребята, которых я видела, не выглядели злыми ни на йоту. Возможно, напуганными, когда они поняли, что я могу их видеть. Но не злыми. Он точно говорит о ком-то другом, подумала я.

— Ну ладно, — согласилась я. — Буду держать ушки на макушке. Спасибо.

Кажется, Джесс хотел что-то добавить, но Джина вдруг повернулась, подняла голову и, прищурившись, посмотрела на меня.

— Сьюз, с кем ты разговариваешь? — сонно спросила она.

— Ни с кем, — ответила я, понадеявшись, что подруга не сможет увидеть виноватое выражение на моем лице. Ненавижу ей врать. В конце концов, она же моя лучшая подруга. — А что?

Джина приподнялась на локтях и изумленно уставилась на Гвоздика.

— Так это и есть знаменитый Гвоздик, о котором я столько слышала от твоих братьев? Черт, он и правда урод.

Джесс напрягся. Гвоздик был его «малышом», нельзя просто взять и назвать малыша Джесса уродом.

— Не так уж он и плох, — сказала я, надеясь, что Джина поймет посыл и заткнется.

— Ты что, на крэке? — поинтересовалась Джина. — Саймон, у этой твари только одно ухо.

Над туалетным столиком неожиданно задрожало большое зеркало в позолоченной раме. Оно часто так делает, когда Джесс раздражен — очень-очень раздражен.

Не знавшая об этом Джина уставилась на зеркало с растущим воодушевлением.

— Ух ты! — воскликнула она. — Здорово! Еще одно!

Она, конечно же, имела в виду землетрясение, но это было не землетрясение, как и в предыдущий раз. Это просто Джесс выпускал пар.

А в следующее мгновение бутылочка лака, которую Джина оставила на туалетном столике, взлетела и вопреки всем законам гравитации приземлилась прямо в чемодан, стоявший на полу возле кушетки на расстоянии двух-трех метров от столика.

Думаю, не стоит уточнять, что лак — а он был изумрудно-зеленым — был не закручен. И что приземлился он прямехонько на стопку одежды, которую Джина еще не распаковала.

Она издала крик ужаса и, пулей вылетев из-под одеяла, бросилась на пол, пытаясь хоть что-нибудь спасти. Я же в это время послала Джессу очень неодобрительный взгляд.

Но все, что он ответил, так это:

— Не надо на меня так смотреть, Сюзанна. Ты слышала, что она о нем сказала, — оскорбленно заявил Джесс. — Она назвала его уродом.

— Я называю его уродом постоянно, — прорычала я, — но со мной ты никогда так не поступал.

Он поднял бровь, на которой виднелся шрам, и бросил:

— Ну, когда ты так говоришь, это другое.

А потом, словно не мог нас больше выносить, вдруг взял и исчез, оставив после себя очень недовольно выглядящего Гвоздика и растерянную Джину.

— Не понимаю, — выдохнула она, разглядывая цельный купальник с леопардовым принтом, который был безнадежно испорчен. — Не понимаю, как это произошло. Сначала пиво в том магазине, а теперь это. Говорю тебе, Калифорния странная.

Размышляя обо всем этом на следующее утро в кабинете отца Дома, я вроде бы понимала, как должна была чувствовать себя Джина. Я имею в виду, ей, наверное, казалось, что в последнее время вещи летают туда-сюда до ужаса часто. Общим же знаменателем, которого Джина пока не заметила, было то, что летали они только тогда, когда я оказывалась поблизости.

У меня складывалось ощущение, что если она пробудет тут всю неделю, то просечет фишку. И быстро.

Падре был поглощен «Геймбоем», который я ему всучила. Я опустила газету с некрологом и позвала:

— Отец Дом.

Его пальцы лихорадочно порхали над кнопками, которые управляли фигурами.

— Минуточку, Сюзанна, пожалуйста, — ответил он.

— Э-э, отец Дом? — Я помахала газетой в его сторону. — Это они. Ребята, которых я вчера видела.

— Эм-хм-м… — ответил падре.

Пискнул «Геймбой».

— Так что нам, наверное, стоит за ними присматривать. Джесс сказал…

Отец Доминик знал о Джессе, хотя их отношения были, скажем так, не особо теплыми: отец Ди здорово возражал против того, что, по сути, в моей спальне жил парень. У него с Джессом состоялась приватная беседа, и хотя падре вышел с нее до некоторой степени успокоенным — несомненно, тем фактом, что Джесс, разумеется, не питал ко мне ни малейшего любовного интереса, — он по-прежнему заметно напрягался каждый раз, как всплывало имя Джесса, так что я старалась упоминать его только при крайней необходимости. Я решила, что сейчас как раз один из таких моментов.

— Джесс сказал, что почувствовал сильное, м-м, возмущение по ту сторону. — Я отложила газету и указала наверх за неимением лучшего направления. — Злое. Очевидно, где-то бродят некие расстроенные туристы. Он сказал, они кого-то ищут. Сначала я решила, что Джесс не мог говорить об этих ребятах, — я постучала по газете, — потому что, казалось, все, что они ищут — это пиво. Но существует вероятность, что у них есть и другие намерения. — Более убийственные, подумала я, но вслух этого не произнесла.

Но отец Дом, похоже, как он частенько это делал, прочел мои мысли.

— Святые небеса, Сюзанна! — воскликнул он, оторвав взгляд от экрана «Геймбоя». — Не считаешь же ты, что эти молодые люди, которых ты видела, и возмущение, которое почувствовал Джесс, как-то связаны между собой? Поскольку, должен сказать, я в этом глубоко сомневаюсь. Насколько я понял, ангелы были просто… истинными светочами в их кругу.