Воспоминания - [12]

Все это было мне прекрасно известно. Но никакого практического опыта борьбы с чумой у меня не было, и я никогда в жизни не выделял чумных культур.

Том большого немецкого исследования о чуме и два тома Д. К. Заболотного были положены в чемодан. Всю дорогу я штудировал эти книги, они очень помогли мне в последующей работе.

* * *

Гадрут стоит в стороне от железной дороги, и нам пришлось ехать на лошадях. Была зима, январь, но без снега, и только окрестные горы высились в снеговых шапках. Перед въездом в Гадрут развевался черный флаг. Улицы селения были пусты.

Мы разместились в школе, где занятия были прекращены. Немедленно установили связь с местными властями и оставшимся в живых персоналом больницы. Выяснилось следующее. Первым заболел юноша лет семнадцати. Думали, что это — воспаление легких. За несколько дней до болезни он застрелил какого-то грызуна и снял с него шкурку. Юношу положили в общую палату в гадрутскую больницу. Вскоре заболели больные, лежащие на соседних койках, затем фельдшер и санитар, а несколько дней спустя и главный врач больницы доктор М. Н. Худяков; он давно уже работал в Гадруте и пользовался там всеобщей любовью и уважением. У всех больных диагностировалось воспаление легких, но отмечалось, что мокрота была кровянистой, что почти всегда бывает при легочной чуме и очень редко при обычном воспалении легких. Но о чуме никто и не думал.

Когда заболел доктор Худяков, к нему позвали военного врача Марголина из стоявшей неподалеку от Гадрута воинской части. Молодой врач, работавший всего только три или четыре года, он, однако, распознал, что Худяков болен чумой, и дал об этом телеграмму в Баку.

Были больные и среди населения Гадруте, не связанные с больницей.

Первейшая задача состояла в том, чтобы изолировать всех больных, затем — всех имевших контакт с ними (первичный контакт), а также имевших контакт с этими последними (вторичный контакт).

К этой работе мы немедленно и приступили. Были посланы врачи в другие селения, чтобы выяснить обстановку и принять нужные меры.

Один больной умер в день нашего прибытия, и я просил профессора Широкогорова вскрыть его. Когда он и его сотрудники приготовили все необходимое для вскрытия, выяснилось, что они забыли взять с собой резиновые перчатки. У меня их тоже было немного (тогда это была вещь дефицитная), я отдал эти перчатки им, оставив себе только одну пару. Просил прислать мне материал (кусочки легких и лимфатических узлов) для бактериологического исследования немедленно после вскрытия.

Материал был прислан через несколько часов. К этому времени мы уже распаковали все бактериологическое оборудование, и можно было начать исследование. Хорошо, что я оставил себе пару резиновых перчаток. Стеклянные чашки с крышками, в которых были помещены кусочки легкого, завернули в бумагу, и вся она оказалась испачканной чумной кровью. Не очень-то было бы приятно развертывать эти чашки голыми руками!

В сделанных мазках из ткани легких обнаруживалось большое количество бактерий, точно соответствующих описанию и фотографиям чумной бациллы, — небольшие палочки как бы со щелью в средней части.

Но микроскопического исследования недостаточно. Ведь существуют и другие бактерии, очень похожие по внешнему виду на чумную.

Необходимо было из присланного материала выделить чумную культуру. Для этого нужно было сделать посевы на питательные среды и заразить морских свинок. Без помощника сделать это невозможно. Я позвал своего сотрудника, молодого бактериолога, всего год работавшего в институте. Но как быть с перчатками? Ведь их только одна пара. Конечно, я их отдам помощнику. Но стоит ли рисковать из-за выделения культуры?

А вдруг больше не будет больных, и тогда мы вернемся в Баку без культуры! Но это позор для бактериолога — вернуться с чумной вспышки без культуры. Много лет назад В. А. Барыкин, изучая чумные вспышки на востоке нашей страны, высказал весьма обоснованно предположение о том, что степные грызуны-тарбаганы болеют чумой и являются важным фактором в ее распространении. Однако он не выделил из них чумной культуры, и ему не поверили. Позже это сделал Д. К. Заболотный, и все лавры достались ему.

Нет, культуру необходимо было выделить. Я отдал перчатки помощнику, поставил рядом с собою таз с раствором сулемы (она убивает бактерии, в том числе и чумные), и мы заразили свинок. Во время этой работы я несколько раз опускал голые руки в этот сулемовый раствор.

Свинки заболели в положенное время. Культура была выделена как из посевов легких, так и из свинок. Диагноз не вызывал сомнений: чума!

* * *

Последующие дни прошли в напряженной работе. Прежде всего, необходимо было выявить всех больных. Это можно было сделать только поголовным осмотром всех жителей в их жилищах, так как больных скрывали. Но население в большинстве не говорило по-русски, и для этой работы пришлось привлечь местный партийный и комсомольский актив, предварительно проверив каждого, не было ли контакта с больными. Для чумного барака отвели специальное здание. Все больные, еще находившиеся в больнице, были оттуда вывезены и изолированы. Здание больницы тщательно продезинфицировали. Были изолированы также все родственники чумных больных и лица, бывшие с ними в контакте. Все эти и другие мероприятия удалось провести в Гадруте очень быстро и организованно. Хуже обстояло дело в трех других селениях. У меня не было ни одного врача, которому можно было бы поручить проведение нужных мероприятий с уверенностью, что все будет сделано должным образом. Я дал телеграмму наркому здравоохранения с просьбой выслать опытных чумологов. Вскоре приехали профессор Сукнев из Саратова и доктор Тинкер из Ростова — крупные специалисты, которые оказали существенную помощь в ликвидации чумы в селениях около Гадрута.