Воспоминания советского посла. Книга 2 - [54]

— Господин посол, а ведь скоро между нашими странами будут установлены дипломатические отношения!

В это время Рузвельт был уже выбран и вопрос о признании Советского Союза Соединенными Штатами висел в воздухе. Меллон понял мой намек и протянул мне руку.

В марте 1933 г. Меллон уехал в Америку: поскольку к власти пришла демократическая партия, все республиканские послы вышли в отставку, и Рузвельт теперь должен был назначить новых послов из состава своей партии. Так пришла к концу дипломатическая карьера Меллона.

Однако память о Меллоне в Лондоне не совсем исчезла: в дни больших королевских приемов послам приходится не меньше двух часов выстаивать на ногах. Меллону в его возрасте такое физическое упражнение было не под силу. Учитывая преклонные годы Меллона, а также его богатство и положение, английский двор нашел возможным в виде исключения поставить для Меллона стул. Он единственный из всех послов сидел во время торжественного дефилирования перед королем и королевой лиц, представляемых ко двору. Потом Меллон уехал… а его стул в дворцовом зале остался. Он стоял на своем месте в течение всех 11 лет моей работы в Лондоне. Так сильна власть прецедента в Англии. Во время королевских приемов послы по очереди присаживались на «стул Меллона», чтобы немножко отдохнуть. Их в такие моменты: закрывали своими фигурами коллеги, чтобы скрыть нарушение этикета от внимания двора. Это походило на проказы школьников.

Немец фон Хеш

Я уже говорил, что одновременно со мной верительные грамоты королю вручил новый германский посол Леопольд фон Хеш. Он был моим коллегой в течение последующих трех с половиной лет, вплоть до своей неожиданной смерти, и в памяти моей он остался как одна из наиболее интересных и вместе с тем одна из наиболее трагических фигур лондонского дипломатического корпуса тех дней.

Хеш, которому в момент его назначения послом в Англии было около 50 лет, принадлежал к числу лучших представителей германской дипломатии догитлеровской эпохи. Буржуазный демократ по своим взглядам, он был хорошо образован, имел прекрасные манеры, в совершенстве владел английским и французским языками и отличался исключительной памятью: прочитав раз страницу, он мог затем повторить ее от слова и до слова. Культурные интересы Хеша были весьма разнообразны: он любил литературу, понимал толк в искусство, питал большое пристрастие к музыке. У Хеша было много друзей среди виднейших представителей германской интеллигенции, в не меньшее количество друзей он сумел завоевать и кругах английской интеллигенции.

Хеш был высок и строен, его красивое, всегда чисто выбритое лицо было полно мысли и внимания, в блестящих глазах искрился огонек веселого сарказма. Хеш был увлекательный собеседник — живой, остроумный, обаятельный. Одевался он прекрасно, и платье умел носить, как бог. Газеты утверждали, что Хеш имеет сто костюмов с таким же (количеством соответствующих им шляп и ботинок, и что гардероб посла занимает две большие комнаты, над которыми безраздельно царствует его верный слуга — лакей Губерт. Так ли это было, не берусь судить, но во всяком случае Хеш являлся законодателем мод среди мужских представителей лондонского дипломатического корпуса. В довершение всего Хеш был холостяк — это делало его еще более «интересным» и «интригующим» в глазах английского общества, особенно его женской половины, которая на британских островах (да и не только там) играет крупную роль в дипломатии и в политике.

Положение Хеша как посла с самого начала оказалось исключительно трудным. Он был назначен в Лондон в октябре 1932 г. последним предгитлеровским правительством Германии и приехал сюда из Парижа, где много лет с большим искусством и достоинством представлял веймарскую систему. Спустя три месяца после вручения Хешем своих верительных грамот к власти пришел Гитлер. Хеш остался германским послом и при Гитлере. Он как-то объяснил мне, что его побудили к этому патриотические соображения: он-де хотел служить интересам своего отечества независимо от того, каково стоящее в данный момент у власти правительство. Возможно, что эти соображения играли известную роль, но думаю все-таки, что дело было не так просто и благородно. Несомненно, большое значение имели иные расчеты — забота о карьере. Весьма вероятно также, что на первых порах Хеш, как и многие другие в то время, не верил в долговечность Гитлера и рассуждал так: перебьюсь год-два, а там «наци» выдохнутся, и все постепенно вернется к старому.

Как бы то ни было, но Хеш сохранил свой лондонский пост, и тут-то началась его трагедия. Хеш никогда не был, да по самому существу своему и не мог быть «наци», а служить ему приходилось гитлеровскому правительству. «Наци» Хешу явно не доверяли, однако до поры до времени они считали неудобным заменить его кем-либо из «своих», опасаясь враждебной реакции со стороны Англии. Вместо этого «наци» решили использовать Хеша в своих интересах, использовать его связи, авторитет и влияние в политических кругах Великобритании, которые действительно были велики. Но так как они сомневались в «благонадежности» Хеша, то поспешили отозвать из своего лондонского посольства большую часть старого, «веймарского» штата и вместо него отправили туда собственных, «нацистских», секретарей и советников, которые стали комиссарами при после. Внутренняя жизнь в посольстве превратилась для Хеша в настоящий ад. Он пытался спасти свое положение путем различных компромиссов, но это ему плохо удавалось. Ситуация все больше обострялась. Пока «наци» не чувствовали себя достаточно прочно в седле, неустойчивое равновесие в положении Хеша сохранялось. Однако по мере укрепления Гитлера акции Хеша падали все ниже, а звезда Риббентропа всходила все ярче. Чувствовалось, что долго так продолжаться не может. И вот «счастливый случай» пришел на помощь «наци»: в апреле 1936 г. Хеш «скоропостижно скончался» в собственной ванне при каких-то весьма таинственных обстоятельствах. Так как смерть произошла в здании посольства, которое пользовалось экстерриториальностью, то английские власти не могли ни выяснить обстановки смерти, ни произвести вскрытия тела. А затем останки Хеша — также в экстерриториальном порядке — были отправлены в Германию… В Лондоне тогда ходили упорные слухи, что Хеш стал жертвой «наци» и что его гибель была нужна для расчистки дороги Риббентропу. Действительно, несколько месяцев спустя Риббентроп занял место Хеша.