Воспоминания советского посла. Книга 1 - [156]

Английские социалисты, с которыми я теперь каждодневно сталкивался, были совсем не похожи на русских социалистов. Это был совершенно иной умственный, психологический и моральный тип, целиком выросший на британской почве, столь отличной от русской. Больше всего меня поражали в моих товарищах по лагерю три вещи: их душевный покой, их полная теоретическая беззаботность и их глубокая вера в эволюционный ход развития, через парламентаризм.

В те годы для русского имя «социалист» было почти равнозначно с понятием «мученик». От социалиста в России требовалась готовность, жертвовать всем — комфортом, покоем, здоровьем, свободой, даже жизнью — во имя борьбы за идеал. Это должно было создавать и действительно создавало среди русских социалистов столь высокую душевную настроенность, что все, кроме «дела», начинало казаться им не заслуживающими внимания мелочами жизни. Тратить время на эти мелочи было недостойно серьезного социалиста, почти преступно.

У английских социалистов не было ничего подобного. Они хорошо спали, хорошо ели, беззаботно веселились и не «болели» по-русски никакими «проблемами». Они очень любили танцевать — утром, днем, вечером, когда угодно. Взрослые люди нередко так по-ребячески дурачились, что я только пожимал плечами. Это, впрочем, не означало, что мои сотоварищи по лагерю не интересовались никакими большими вопросами. Нет, они интересовались ими, по только по-своему, по-английски, деловито, без всяких душевных надрывов. Мой сосед по палатке Аткинс как-то сказал: — Я очень хочу социализма для Англии, но я думаю об этом только по воскресеньям, когда у меня есть немножко свободного времени, или во время выборов, когда мне нужно решить, за какую партию голосовать. В будни слишком заедает текущая работа.

Здесь в «Социалистическом лагере» на каникулах английские социалисты имели достаточно времени не только для того, чтобы «думать» о социализме, но также и для того, чтобы обсуждать его различные аспекты. Но, боже! Какая путаница обнаруживалась при этом в их головах!

Помню, однажды в лагере состоялась дискуссия по вопросу о путях развития Англии к социализму. Докладчик — молодой журналист из Социал-демократической федерации — с большим искусством изложил в краткой 20-минутной речи основные положения марксизма по этому вопросу. Я слушал его и восхищался: вот, казалось мне, как все ясно и бесспорно, неужели кто-нибудь еще может сомневаться в справедливости нашей великой теории?

Однако, когда докладчик кончил, послышался град возражений. Только один из ораторов полусоглашался с докладчиком, все остальные (а выступало человек 10) атаковали его с разных позиций. Особенно часто повторялись два аргумента. Первый состоял в том, что в основе развития лежат не экономические моменты, а те «моральные начала», которые заложены в душе человека и которые нашли свое наиболее полное выражение в первоначальном христианстве. Второй аргумент сводился к тому, что в Англии не нужна революция, ибо переход к социализму здесь может совершаться в рамках нормальной парламентской легальности. Дело доходило до курьезов. Один оратор, например, заявил:

— И когда мы установим социализм, нам незачем менять существующую форму правления…

Кто-то из аудитории выкрикнул:

— А король останется?

— Конечно, останется, — с убеждением ответил оратор, — король в Англии делает то, чего хочет народ. Тогда он станет социалистическим королем.

Другой оратор, рабочий из Йоркшира, обращаясь к докладчику сказал:

— По вашему выходит, что в социалистическом обществе хлеб будет доставляться всем из государственных булочных. Это нам, йоркширцам, не подходит. У нас каждый рабочий привык, чтобы жена пекла ему хлеб дома. Если социализм означает, что государство будет навязывать свой хлеб каждому человеку, то йоркширцы ни за что не согласятся на социализм.

Докладчику эти соображения показались заслуживающими внимания. Он на мгновение нахмурился, точно решая трудную задачу, и затем с просветлевшим лицом ответил:

Социалистическое правительство может выдавать желающим не готовый хлеб, а муку, и йоркширские жены будут по-прежнему печь хлеб своим мужьям.

Йоркширец встал и, поблагодарил докладчика, резюмировал:

— В таком случае я не имею возражений против социализма.

Вся эта дискуссия произвела на меня тогда ошеломляюще впечатление. Вечером в тот же день в моей палатке было продолжение дневной дискуссии. Со мной жили трое англичан — банковский клерк из Лондона Аткинс, печатник из Глазго Макдугол и народный учитель из Йоркшира Дрэпер, оказавшиеся милыми и покладистыми людьми. Они очень дружественно относились к своему «русскому товарищу» по палатке, я с ними часто беседовал, и от них узнавал много интересных вещей об Англии и англичанах. На этот раз между нами произошел большой спор. Я долго разъяснял собеседникам марксистскую точку зрения на проблемы будущего общества и на методы перехода от капитализма к социализму, но мы не могли понять друг друга. Наконец, Дрэпер сказал:

— Позвольте мне рассказать вам одну историю, которая лучше, чем длинные рассуждения, покажет, каковы английские пути разрешения спорных вопросов.