Воспоминания русского дипломата - [268]

Однако, как уже говорилось, когда Андро вступил в фактическое исполнение своих обязанностей помощника генерала д’Ансельма по гражданским делам, его не поддержал никто. Сразу же обнаружилось, насколько широкие общественные круги были чужды его политики, а крайние правые и левые партии, тоже вышедшие из «кабинета», не усматривали в ней залога своего будущего благополучия.

Получив донесение о введении осадного положения, главнокомандующий 5 марта телеграфировал генералу Бертло: «Сообщаю Вам для сведения телеграмму, посланную мною генералу Санникову по поводу полученной мною депеши генерала д’Ансельма: “Одесса генералу Санникову. Передайте генералу д’Ансельм следующее: я совершенно не допускаю установления никакой гражданской власти, кроме назначенной мною. Поэтому приказываю: 1) Ни в какие сношения с Андро не вступать, никаких распоряжений его не выполнять ни Вам, ни гражданским властям. Какого бы то ни было участия в управлении краем Андро, как лица незаслуживающего доверия, не допускаю. 2) Вам, сохраняя полную гражданскую власть, надлежит всемерно согласовать свои действия с французским командованием в интересах соблюдения порядка и обеспечения союзных армий 3) В интересах борьбы с большевиками Вы, как командующий войсками, исполняете оперативные указания французского командования, но помимо Вас ни одно распоряжение не может быть отдано русским войскам. 4) В случае полного перерыва связи предоставляю Вам принятие чрезвычайных мер от моего имени с соблюдением достоинства России, интересов Добровольческих армий и края. 5) По поводу действий генерала д’Ансельма делается сношение с французским правительством”».

Если генерал д’Ансельм и полковник Фрейденберг вели свою кампанию против Добровольческой армии все же ощупью и осторожно, то приехавший в Одессу генерал Франше д’Эспере пошел против Добровольческой армии открыто, резко и решительно. Прибыл он, по-видимому, уже с предвзятыми мнениями и готовыми решениями и прежде всего имел беседу с Андро, совершенно не интересуясь мнениями представителей тех кругов, которые стояли на позиции поддержки Добровольческой армии и считали ее единственной основой спасения и возрождения России.

Вскоре генералам Санникову и Гришину-Алмазову было предложено уехать в Екатеринодар, а военным губернатором Одессы был назначен генерал Шварц, ничего общего с Добровольческой армией не имевший и служивший ранее у большевиков. Однако и генерал Шварц, по-видимому, учитывая шаткость своего положения, обратился с просьбой к главнокомандующему об утверждении своего назначения.

14 марта главнокомандующий телеграфировал генералу Франше д’Эспере: «Генерал Шварц донес мне, что он назначен генерал-губернатором и командующим войсками Одесской зоны. Устранение назначенных мною властей повергло меня в полное недоумение. Я убежден, что и Вы признаете необходимость нашей совместной согласованной работы. Полагаю, что в этом деле кроется недоразумение, которое может вызвать серьезные последствия. Поэтому считаю особенно желательным скорейшее свидание. Положение на фронте лишает меня возможности, к крайнему моему сожалению, отлучиться из моей Главной квартиры хотя бы на сколько-нибудь продолжительный срок. Вот почему я предлагаю Вам назначить свидание в одном из портов, не очень отдаленном от Новороссийска, если возможно не далее Севастополя. Если Вы разделяете мое мнение, я прошу Вас назначить место и день свидания».

В то же время начальник штаба главнокомандующего телеграфировал командующему добровольческими войсками в Одессе генералу Мельгунову: «Главнокомандующий ввиду происшедших событий приказал Вам оставаться на месте, занимая выжидательное положение и донося обстановку сюда. В оперативном отношении подчиняться французскому командованию, оберегая добровольческие части».

Одновременно главнокомандующий приказал генералу Драгомирову: «Прошу сделать распоряжение, чтобы все официальные сношения с Одессой делались не с самозванцами, а с лицами, назначенными ранее командованием, или через Бернацкого. В частности, по военным вопросам – с генералами Мельгуновым и Тимановским».

Такая, совершенно не отвечающая обстановке и подрывающая престиж Добровольческой армии, политика французов, несмотря на целый ряд предупреждений и указаний со стороны главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России, не замедлила повлечь за собой неизбежные последствия.

Уже 6 марта произошло неудачное для союзников столкновение с большевиками под Березовкой.

В этом бою участвовали 2-й и 3-й эскадроны Сводного кавалерийского полка Добровольческой армии. По донесениям командиров эскадронов, у союзников было три батальона греков, один батальон зуавов, 6 орудий и 5 танков. Большевики, обстреляв союзные войска из двух орудий – одного легкого и одного тяжелого, развернули жидкую цепь и повели наступление на центр расположения французов. В это время в местечке Березовка, в тылу позиции, раздалась беспорядочная стрельба. Французы и греки дрогнули; начальник отряда капитан Жэ пытался остановить бегущих, но тщетно. При отступлении союзники бросили весь обоз, оружие, снаряжение и даже шинели. Незначительная часть отступающих союзников была остановлена подошедшим из резерва греческим батальоном у ст[анции] Славяносербск, остальные отошли прямо на Одессу. Особенно сильна была паника на мосту через реку Березовку, где были оставлены все орудия и все танки.