Воспоминания русских крестьян XVIII — первой половины XIX века - [263]
Вечером пошел в театр. Шла нарочно написанная на тему текущих событий пьеса[635]. Семьи провожают идущих на войну рекрут и плачут, а помещик (Самарин) воодушевляет их и обещает разные льготы. Все кричат, что готовы умереть за Царя и Отечество. Многие из зрителей плакали.
Ходят все невеселы — у кого сын убит, у кого брат. Молодежь рвется все-таки на войну. Даже бывший семинарист Смирнов, который летом занимался по русскому языку с кадетами, и тот говорит: «Духовных людей ныне тоже призывают на войну. Пошел бы я, да кончил дело, вышел из семинарии. Хочу в дьячки. А что, кстати, Федя, не слышно ли от меня запаха водки». Он любил выпивать.
Александр Петрович зимою стал часто ездить в клуб. Он там играет в карты и проигрывает. Барыня не знает и очень тревожится, недоумевая, куда тратит он деньги, которые постоянно у нее просит.
Я же продолжаю ходить в театр. 28 ноября, в бенефис Шуйского, шла в первый раз пьеса Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского». Играли: Муратова М. С. Щепкин, Кречинского С. В. Шумский, Расплюева Садовский[636]. Театр был полон. Хлопали, топали, кричали. Садовский был так смешон, что публика хохотала до слез. Публика много раз вызывала автора, но он не показывался, хотя и говорили, что он в театре. Передавали, что ему запрещено жить в столице. Когда я возвращался домой и шел по Сенной площади, дом Сухово-Кобылина был весь освещен. Во дворе стояло много карет. Артисты и знакомые у него ужинали[637].
X
Сватовство и свадьба Марии Петровны. — Танеев. — Встречи севастопольских героев. — Рязанские помещики. — Приезд Государя. — Слухи о воле. — Самарин и Дружинин. — Бал у французского посла. — Фейерверк у Лефортовского дворца. — Увеличение оброка.
У Марии Петровны два жениха сразу. Молодой человек Иван Яковлевич Оболенский и полковник лейб-гренадерского полка Алексеев. 5 января объявлен был женихом Оболенский, а 13 января я отнес ему письмо с отказом. Нашли, что он слаб здоровьем. Полковник Алексеев торжествует.
Вечером 19 января был у нас в гостях С. Н. Танеев, сумасшедший. Ему лет 50. Он румянится, и на лбу большой кок. Всегда во фраке, который лоснится, и в цилиндре, который для блеска смазан маслом. Желая посмеяться, ему представили Марью Петровну под именем княжны Бобринской. Он величественно поклонился ей и спросил, любит ли она музыку. Она ответила, что очень любит, и сейчас же заиграла песню «Ты коса ль моя». Танеев, закатывая глаза, стал петь. Потом ему предложили жениться на ней. Он спросил: «А в какой мере ее владения?» — «Тридцать тысяч душ». — «Это прекрасно, но род Бобринских, кажется, из новых, так сказать, только из дворянских». — «Дед ее завоевал татар под Казанью». — «Так-то так, но я не могу смешивать кровь князей Владимирских с другими родами. Тем более, что я в скором времени буду княжить во Владимирском княжестве…»
Танеев живет один в мезонине с двумя крепостными лакеями и кухаркой на 50 рублей в месяц, которые высылает ему брат. Лакеям он назначил дежурство, но дежурил всегда один Алексей, который занимался шитьем башмаков, другой же, Аполлон, торговал книгами от книжного магазина Миллера на вокзале. Каждый день барин спрашивал, почему нет следующего дежурного, и ему выдумывали какую-нибудь причину: то пошел на пожар, то медведя смотреть и т. п. Барин успокаивался. Это продолжалось ежедневно в течение лет шести. В день получения денег от брата Танеев шел обязательно в баню. Деньги клал на голову под шляпу. Раздевшись, он с шляпой на голове входил в баню и требовал надушить комнаты. Брызгали духами и пар поддавали мятной водой. Он снимал шляпу и приказывал взять денег, сколько следует. Брали у него и на пиво, и на водку, и поэтому баня ему всегда стоила не менее 10 рублей.
25 января была помолвка Марьи Петровны с полковником Алексеевым, а 12 февраля была свадьба, на которой был губернатор Синельников[638] и много военных и штатских генералов. Была военная музыка, было много шампанского и великолепный ужин. Кондитер взял по 3 рубля с персоны.
24 февраля, на Масленой неделе, в субботу, Москва встречала севастопольских героев-моряков. В. А. Кокорев[639] подносил хлеб-соль. Он стал на колени, сделал земной поклон и потом стал говорить о храбрости моряков и геройской защите Севастополял. Для солдат было дано угощение, офицеров же чествовали сначала завтраком в Эрмитаже, потом обедом в дворянском собрании. У графа Закревского для них был бал. После этого был дневной спектакль, после которого на 30 тройках моряки поехали в Стрельну, где их угощал обедом Кокорев.
