Воспоминания Понтия Пилата - [29]
Вот уже три месяца, как в Галилее появился какой-то человек. Он был плотником в селении Назарет, где жил со своей матерью, вдовой. Наподобие Иоанна, которому, как говорили, приходится двоюродным братом, этот Иисус бар Иосиф разговаривал с народом, беседуя с ним о Дне Ягве. В этом не было ничего особенного: Иудея, Галилея изобиловали подобными проповедниками. Любопытно то, что равви пришел из Назарета… Не знаю, в силу какого древнего провинциального соперничества у этого поселения дурная слава. Настолько дурная, что иудеи не раздумывая говорят о галилеянах: «Что хорошего можно ожидать от Назарета?»
Иисус бар Иосиф окружил себя небольшой группой людей, из которой одни ничего из себя не представляли, а другие просто нашли превосходный повод отлучиться из дома. Флавий, громко хохоча, рассказал мне, что Симон бар Иона, преодолевший огорчение, что ему придется отказаться от своих маленьких слабостей, первым побежал за новым равви, радуясь возможности избавиться от жены и тещи. Но вместе с ним оказался и Левий бар Алфей, который, после того как Учитель отужинал у него, решил следовать за ним, оставив сбор пошлин. Разумеется, фарисеи Капернаума, изгнавшие Левия из синагоги, — и первым делом раввин — вознегодовали, что набожный иудей согласился есть с мытарем, на что Иисус бар Иосиф, улыбнувшись, ответил:
— Не здоровые нуждаются во враче, но больные…
Голос Флавия понизился, будто то, что он хотел сказать, было ошеломляющей тайной:
— Раввин Иаир немолод. После скольких, я не знаю, мальчиков, у него напоследок родилась единственная дочь, Девора. Ей двенадцать лет. Он, никогда и ничего не прощавший сыновьям, преклоняется перед девчонкой.
И вот этой ночью — пока у Левия пели и предавались радостям — Девора, проснувшись, начинает хрипеть, задыхаться…
Флавий остановился — не столько для того, чтобы перевести дух, сколько для того, чтобы подготовить драматический эффект. Как не узнать эти симптомы, пугающие всех родителей, симптомы дифтерии?
Дав нам поразмышлять о серьезности болезни, Флавий продолжил свой рассказ: задыхающаяся Девора, вопящая мать, царапающая себе лицо, потрясенные безмолвные старшие братья, бессильный врач и Иаир, в изнеможении повалившийся на кровать, захлебываясь слезами…
— В это время у Левия все спали. Петух пропел довольно давно, никого не разбудив. И вдруг слышится страшный шум. Я иду посмотреть, кто скандалит на улице, — и что я вижу в ста шагах от моего дома? Бедный Иаир, с перекошенным от горя лицом, бьется, как бык, в дверь Левия. Я не верю своим глазам! Равви Иаир, стучащий в дверь к мытарю Левию! Какой-то высокий рыжеволосый человек, которого я никогда не видел в наших краях, в конце концов приотворяет дверь и не слишком любезно говорит: «Учитель спит, приходи попозже». Но раввин, цедя сквозь зубы не пойми что, отталкивает его и прорывается во двор. Я делаю то же — из любопытства услышать, что скажет мой друг Левий, обнаружив, что в его дом вторгся человек, изгнавший его из синагоги. Вы, конечно, понимаете, что из-за всего этого шума никто уже не спал. И вот явился Левий, не слишком бодрый, так как ночь оказалась короткой. Поскольку характер у него недобрый, я подумал, что Иаир сейчас выйдет быстрее, чем вошел… Вовсе нет! Я заметил, что у Левия странный вид… радостный, что ли… Уверяю, поскольку ему постоянно не давали житья, у него вовсе не было причин принимать радостный вид! Он, говоривший с Иаиром только затем, чтобы получить с него подати, обнял его за плечи и сказал, но не так, как тот рыжий у двери, а ласково: «Хочешь говорить с Учителем? Иди за мной!»
Равви из Назарета появился на пороге, Иаир упал к его ногам и простонал: «Учитель, ради бога, пойдем со мной! У меня только одна дочь — и она умирает! Но если ты возложишь на нее руки, я знаю, она не умрет!»
В моей деревне, в Галлии, я видел друида, исцелявшего возложением рук. Иногда это помогало, но не от крупа! Я очень бы удивился, если бы Иисус бар Иосиф смог ему помочь…
Но он вышел от Левия. Я никогда не видел его так близко. Человек молодой, не старше тридцати. И тем не менее не знаю, как объяснить… Скажи вы мне, что он был знаком с Бренном, я бы поверил. Да, в самом деле, что-то странное, такое ощущение, будто ты его встречал, будто давно его знаешь… Я даже начал спрашивать себя в глубине души, может, так оно и есть… Потому что, представь, он тоже смотрел на меня, будто узнавая…
Голос Флавия вдруг сорвался:
— Последний раз на меня так смотрела моя бедная мать, в день, когда я поступил на военную службу. Я почувствовал, как во мне все перевернулось! Мне хотелось спросить, виделись ли мы прежде — случайно, — при обстоятельствах, о которых я забыл. Хотя, мне кажется, так просто его не забудешь… Но я не успел. Появился рыжий, впустивший Иаира, и, ничем не смягчая удара, бросил ему в лицо: «Кто-то из твоих приходил сказать — твоя дочь умерла. Теперь уходи! Нет нужды утруждать Учителя!»
Иаир сделался белым, как саван, так что Левий бросился к нему в испуге. Но Иисус бар Иосиф успел его поддержать и сказал: «Не бойся, Иаир! Веруй, и твоя дочь будет жива».
Вот уже более двух тысяч лет человечество помнит слова, ставшие крылатыми: «И ты, Брут!» — но о их истории и о самом герое имеет довольно смутное представление. Известная французская исследовательница и литератор, увлеченная историей, блистательно восполняет этот пробел. Перед читателем оживает эпоха Древнего Рима последнего века до новой эры со всеми его бурными историческими и политическими коллизиями, с ее героями и антигероями. В центре авторского внимания — Марк Юний Брут, человек необычайно одаренный, наделенный яркой индивидуальностью: философ, оратор, юрист, политик, литератор, волей обстоятельств ставший и военачальником, и главой политического заговора.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Юрий Цыганов по профессии художник, но, как часто бывает с людьми талантливыми, ему показалось недостаточным выразить себя кистью и красками, и он взялся за перо, из-под которого вышли два удивительных романа — «Гарри-бес и его подопечные» и «Зона любви». Оказывается, это очень интересно — заглянуть в душу художника и узнать не только о поселившемся в ней космическом одиночестве, но и о космической же любви: к миру, к Богу, к женщине…
Роман Александра Сегеня «Русский ураган» — одно из лучших сатирических произведений в современной постперестроечной России. События начинаются в ту самую ночь с 20 на 21 июня 1998 года, когда над Москвой пронесся ураган. Герой повествования, изгнанный из дома женой, несется в этом урагане по всей стране. Бывший политинформатор знаменитого футбольного клуба, он озарен идеей возрождения России через спасение ее футбола и едет по адресам разных женщин, которые есть в его записной книжке. Это дает автору возможность показать сегодняшнюю нашу жизнь, так же как в «Мертвых душах» Гоголь показывал Россию XIX века через путешествия Чичикова. В книгу также вошла повесть «Гибель маркёра Кутузова».
Ольга Новикова пишет настоящие классические романы с увлекательными, стройными сюжетами и живыми, узнаваемыми характерами. Буквально каждый читатель узнает на страницах этой трилогии себя, своих знакомых, свои мысли и переживания. «Женский роман» — это трогательная любовная история и в то же время правдивая картина литературной жизни 70–80-х годов XX века. «Мужской роман» погружает нас в мир современного театра, причем самая колоритная фигура здесь — режиссер, скандально известный своими нетрадиционными творческими идеями и личными связями.
Казалось бы, заурядное преступление – убийство карточной гадалки на Арбате – влечет за собой цепь событий, претендующих на то, чтобы коренным образом переиначить судьбы мира. Традиционная схема извечного противостояния добра и зла на нынешнем этапе человеческой цивилизации устарела. Что же идет ей на смену?