Воспоминания Понтия Пилата - [2]
Нет такой власти и науки, которая могла бы решить его за нас.
И ответ на него каждый должен дать себе сам.
Спасибо Анне Берне, что она так проникновенно сумела об этом напомнить.
Н. К. Гаврюшин
Воспоминания Понтия Пилата
Франсуа-Ксавье де Виви посвящается
Пилат сказал Ему: итак, Ты Царь?
Иисус отвечал: ты говоришь, что я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего.
Пилат сказал Ему: что есть Истина?
Евангелие от Иоанна, XVIII, 37–38
Пролог
И в эту ночь Прокуле вновь снился Галилеянин. Она не сказала мне об этом, однако я знаю. Я знаю это по ее молчанию при пробуждении, по взгляду, обращенному на меня, по немому упреку, стоящему в ее глазах. Упрек ли это? Нет… Я читаю в них страдание, бездонное, глубокое, как море; неисцелимое. И в нем повинен я. Ее глаза словно говорят мне:
— Кай, что ты наделал?
И когда Прокула так смотрит на меня, ответ, единственный ответ, который я мог бы ей дать, не сходит с моих губ.
— Я исполнил мой долг, — должен бы сказать ей я. Но слова ускользают, ибо я больше не уверен ни в моих поступках, ни в себе самом. Я человек, исполненный неуверенности и сомнения. Всю мою жизнь я буду скрывать от других, насколько я неуверен и малодушен.
Я трус.
Ничто так не задевает меня, как мысль о том, как ясно Прокула меня видит — и осуждает. И продолжает меня любить. Как может она любить меня, когда я себя презираю?
Если бы боги дали мне возможность все вернуть, я попытался бы отвести беду, которая омрачила мне жизнь, как омрачила счастье и радость моей жены, но боги ничего не дают пройти сначала. Впрочем, я давно уже не верую в римских богов.
Даже если бы я верил в них и они были бы готовы мне помочь, даже если бы мне было дано пережить все сызнова, сумел бы я что-либо изменить? Или меня снова обуял бы страх?
Ибо воистину я трус.
Это порок, ставший сегодня слишком обыкновенным. Патриции, всадники, все мы — боимся. Самые знатные из нас, сыны завоевателей вселенной, превратились в рабов, в страхе пресмыкающихся перед кнутом. Было бы удивительно, если бы потомок Понтиев оказался лучше отпрысков самых именитых римских семейств.
Прокула стоит перед окном. Моя жена некрасива, она никогда не была красавицей. Когда божественный Тиберий выдал ее за меня, я заподозрил, что, забавляясь, он сыграл со мной злую шутку. Под предлогом почетного союза — Клавдия Прокула была его кузиной — подложил мне в постель дурнушку, мне, покорителю красавиц. И я не посмел отказаться!
Если бы Кесарь догадывался о том, какой роскошный подарок он мне сделал… Мы никогда не показывали, сколь сильно любим друг друга. К старости у Тиберия появились странные причуды, а зрелище чужого счастья стало ему невыносимо.
Мне было тридцать, Прокуле — двадцать. И хотя она была родственницей Тиберия Нерона, первого мужа Ливии, отца другого Тиберия, никто не возжелал ее. А моя мать, как и ее мать, вышла замуж в двенадцать лет.
О чем думает она в эту минуту? Ее печалит серое небо? Или дождь, бесконечный дождь, что всю зиму не утихает над Вьенной? Или, так же как и я, она скорбит о свете Города?
Может, эти слезы, которые так часто навертываются ей на глаза, — о Понтии, нашей далекой, несчастной дочери, которой мы не в силах помочь? О душах троих наших сыновей, теперь уже умерших? Я пытаюсь убедить себя, что это именно так. Но в глубине души знаю, что Прокула плачет не о себе, не о нашем изгнании или наших детях. Она плачет обо мне. О моей вине.
О моей трусости.
И так всякий раз, когда ей снится Галилеянин. А он часто является ей во сне.
I
Я родился в 742 году от основания Города, в шестой день от майских ид.
В это время года над Римом кружат ласточки и в атриуме нашего дома в водоем осыпаются первые розы. В час, когда солнце садится в пурпур горизонта, пинии наших террас кажутся черными. Их аромат, смешанный с ароматом цветов, проникает в комнату, которая прежде была комнатой моей матери. Даже если Рим совсем не спит, шум улиц стихает, когда в окнах зажигаются лампы и ветерок заставляет колебаться пламя факелов, что несут рабы перед носилками тех, кто направляется ужинать на Палатин.
Таким я впервые увидел этот мир и таким в последний раз увидела его женщина, которая произвела меня на свет и от этого умерла.
Ей было шестнадцать лет; ее звали Туллией. Вязкий туман закрывал последние лучи тусклого галльского солнца. В мае ласточки не успевают прилететь из Африки в Лугдун, и розовые кусты еще не цветут. Моя мать была родом из Кампаньи; она любила свет, цветы и птиц. Когда она лежала на погребальном костре, служанка, вырастившая ее, положила ей на голову венок из диких гиацинтов с голубыми душистыми колокольчиками — единственные цветы, какие она смогла найти.
Все эти подробности я знаю от Авлы, женщины, которая была кормилицей моей матери и которая мне ее заменила. Она говорила также, что пламя погребального костра никак не занималось, потому что дрова были сырыми и плохо горели.
Мой отец был далеко, на Эльбе, с Друзом и Тиберием. Не знаю, переживал ли он из-за своего вдовства. Он был женат четыре года, и все эти годы вел военную кампанию. Без сомнения, он нежно любил мою мать, поскольку настоял на том, чтобы она покинула Рим, дабы быть к нему поближе. И по крайней мере однажды он нашел время встретиться с ней в этом доме на берегу Роны, снятом им у итальянского торговца в Лугдуне. Я появился на свет в результате этой встречи, длившейся всего несколько часов, встречи, ради которой отец проскакал галопом сотни миль через эти дикие места. Там, на войне, он каждый день рисковал жизнью. И он хотел сына, который чтил бы его память, если бы ему случилось погибнуть.
Вот уже более двух тысяч лет человечество помнит слова, ставшие крылатыми: «И ты, Брут!» — но о их истории и о самом герое имеет довольно смутное представление. Известная французская исследовательница и литератор, увлеченная историей, блистательно восполняет этот пробел. Перед читателем оживает эпоха Древнего Рима последнего века до новой эры со всеми его бурными историческими и политическими коллизиями, с ее героями и антигероями. В центре авторского внимания — Марк Юний Брут, человек необычайно одаренный, наделенный яркой индивидуальностью: философ, оратор, юрист, политик, литератор, волей обстоятельств ставший и военачальником, и главой политического заговора.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Юрий Цыганов по профессии художник, но, как часто бывает с людьми талантливыми, ему показалось недостаточным выразить себя кистью и красками, и он взялся за перо, из-под которого вышли два удивительных романа — «Гарри-бес и его подопечные» и «Зона любви». Оказывается, это очень интересно — заглянуть в душу художника и узнать не только о поселившемся в ней космическом одиночестве, но и о космической же любви: к миру, к Богу, к женщине…
Роман Александра Сегеня «Русский ураган» — одно из лучших сатирических произведений в современной постперестроечной России. События начинаются в ту самую ночь с 20 на 21 июня 1998 года, когда над Москвой пронесся ураган. Герой повествования, изгнанный из дома женой, несется в этом урагане по всей стране. Бывший политинформатор знаменитого футбольного клуба, он озарен идеей возрождения России через спасение ее футбола и едет по адресам разных женщин, которые есть в его записной книжке. Это дает автору возможность показать сегодняшнюю нашу жизнь, так же как в «Мертвых душах» Гоголь показывал Россию XIX века через путешествия Чичикова. В книгу также вошла повесть «Гибель маркёра Кутузова».
Ольга Новикова пишет настоящие классические романы с увлекательными, стройными сюжетами и живыми, узнаваемыми характерами. Буквально каждый читатель узнает на страницах этой трилогии себя, своих знакомых, свои мысли и переживания. «Женский роман» — это трогательная любовная история и в то же время правдивая картина литературной жизни 70–80-х годов XX века. «Мужской роман» погружает нас в мир современного театра, причем самая колоритная фигура здесь — режиссер, скандально известный своими нетрадиционными творческими идеями и личными связями.
Казалось бы, заурядное преступление – убийство карточной гадалки на Арбате – влечет за собой цепь событий, претендующих на то, чтобы коренным образом переиначить судьбы мира. Традиционная схема извечного противостояния добра и зла на нынешнем этапе человеческой цивилизации устарела. Что же идет ей на смену?