Воспоминания Пьера Изместиефф, потомка русского княжеского рода Долгоруких и французского рода Блукет, талантливого шпиона, успешного бизнесмена, любителя и ценителя красивых женщин - [44]

Убить медведя нам не удалось, о чем я особенно не жалел, понимая, что намного лучше беречь этих прекрасных и редких животных.

Чтобы не «маячить» слишком много во Франции, что могло привлечь внимание контрразведки и налоговой инспекции, я решил переехать в другую страну. С Валентиной мы выбрали Англию, конечно, не ради климата, а потому, что знали: там есть хороший французский лицей для наших детей, и они будут прекрасно говорить на английском языке. Валентина нашла шикарную квартиру в Harley House, рядом с парком Regents. Я ее арендовал на пять лет, и в сентябре 1988 года, до начала занятий, мы переехали в Великобританию. Там у меня было много знакомых по INSEAD и один друг Тони Хамбро. Тони нас сразу познакомил со своими друзьями Сайерс Майкл и Муси, Эван Эдрианс, Малком.

Благодаря Тони нас стали принимать у себя очень приятные англичане. Без его помощи и рекомендаций мы никогда не попали бы в одно из самых закрытых обществ в мире.

Мы в свою очередь приглашали наших новых друзей к себе на русские праздники. Для наших гостей мы устраивали интересные развлечения — при входе каждый гость (вне зависимости от пола) должен был обязательно выпить залпом 50 граммов ледяной водки и съесть большую ложку черной икры.

В двух шагах от нашего дома находились теннисные корты. Когда погода позволяла, я там играл с детьми, а иногда с Майклом или Эдрианом.

Мы продолжали ездить в Куршавель на быстром поезде под Ламаншем до Парижа, а дальше тоже на поезде, используя «русские билеты», о которых я, дорогой читатель, вам рассказывал чуть ранее. Как-то в Куршавеле в ресторане La Saulire я сидел у стойки бара и обратил внимание на красивую молодую женщину с огромными глазами, которая, к сожалению, была не одна, а в сопровождении мужчины. Лица его я не видел, так как он сидел ко мне спиной. Когда пара закончила ужинать и проходила мимо меня, я услышал русскую речь. Я вступил в разговор, и они откликнулись. Таким образом я познакомился с Зурабом Сахокия и его красавицей женой Таней. Зураб свободно путешествовал из СССР по разным странам, он был представителем Аэрофлота в Лондоне. Как-то мы с Зурабом в одно время были в Москве, и он меня познакомил со своими грузинскими друзьями Вахтангом Кучава и Шалвой Бреус, которые, когда распался СССР, тоже стали приезжать в Куршавель. Мы вместе катались на лыжах, и больше всех меня удивил Шалва. Он за первую неделю не только научился кататься, но и даже успевал за мной, когда я устраивал гонки по крутым трассам.

Работа над контрактом по керамическим корпусам успешно продолжалась. Счета я мог подавать в «Техноимпорт» только тогда, когда оборудование для соответствующего цеха, а их больше двадцати, было отправлено в СССР. Чтобы получить поскорее прибыль, а следовательно, мои деньги, я усиленно взялся за работу. Завод строился около Львова на Украине. С Юрой Пало и Филиппом мы ездили иногда на завод на переговоры с заказчиком. Однажды в такой поездке мы остановились во Львове в гостинице «Интурист». В этом отеле, дорогой читатель, в 1988 году совершенно неожиданно произошла со мной, можно сказать «трагедия». Слава Богу не смертельная… Но обо всем по порядку…

После рабочего дня на заводе мы вчетвером: Юра Пало, Филипп, местный кагебешник и я пошли в валютный бар в гостинице. Мы спокойно сидели, отдыхали, слушали музыку и разговаривали. Рядом с нами было большое застолье, собралось человек пятнадцать мужчин и женщин. Одна женщина из этой компании, очень полная, которая меня совсем не заинтересовала, подошла к нам и пригласила меня танцевать. Как галантный кавалер, я не мог отказать женщине и согласился. Так продолжалось раза три. Мы не разговаривали, не флиртовали, а просто танцевали и каждый раз после танца возвращались к своим столам.

Часов в одиннадцать вечера я решил идти спать. Я ушел из бара один, ребята решили еще посидеть, а комитетчик ушел еще раньше меня. Но до номера я так и не дошел… Очнулся во Львовской больнице на третьи сутки! У кровати сидела Валентина. Она уже все знала: когда я выходил из бара, в коридоре два бандита, братья Миландовичи, которые гуляли по соседству, ударили меня бутылкой шампанского по голове. Я сразу потерял сознание и упал, а они стали бить меня ногами по лицу. Меня спас от смерти официант бара, который шел в этот момент по коридору в туалет. Я отделался сотрясением мозга и легким кровоизлиянием. В КГБ попросили меня дать показания на Миландовичей. Я отказался, и сказал честно, что ничего не видел и не помню. У меня был другой план — я хотел разобраться с ними сам. На тот момент им повезло, так как через несколько дней они эмигрировали в Нью-Йорк, в Бруклин.

В больнице я провел неделю и был поражен уровнем сервиса. Медсестры готовили мне домашние супчики и бульоны, каждый день приносили свежие цветы, кололи какими-то редкими средствами для восстановления мозга. Потом я узнал, что Валентина регулярно давала всем медикам, кто за мной ухаживал, пачки денег.

Вернулись в Москву мы уже на поезде, чтобы избежать автомобильной тряски. Я пролежал еще две недели в моем люксе в гостинице «Академическая». Валентина улетела в Лондон, а через неделю вернулась с английским врачом, специалистом по травмам головы. Он заявил, что не даст разрешение на мое возвращение в Лондон на самолете, пока мне не сделают сканер головы. Сканер в Москве был один, в больнице, в которой лечились члены Политбюро и правительства. Для Валентины не было ничего невозможного — она заранее договорилась о приеме и обследовании. Мы приехали к воротам больницы, к нам на встречу вышел врач в белом халате, второй халат он принес для меня. Это был пропускной пункт. В сканер меня загрузили без очереди. Посмотрев, врач ничего плохого не увидел, и я улетел в Лондон.