Воспоминания о службе в Финляндии во время Первой мировой войны. 1914–1917 - [75]

Как на особый вид работы германских агентов, укажем на устройство особых притонов для спаивания нижних чинов. Спиртные напитки продавались за гроши. Попутно в этих притонах шла игра в карты, исключительно в азартную игру «Двадцать одно». Дня не проходило, чтобы нескольких человек не привозили в Гельсингфорсский военный госпиталь отравившимися или, вернее, отравленными. Дознание точно установило, что накачивание ядом русских воинов было делом рук германских агентов, которым на руку было побольше уничтожить опытных матросов, да и трудно было допустить, чтобы в то время, когда все любящие Родину несли свою жизнь на алтарь родной земли и святого дела, у местных русских трактирщиков поднялась бы рука отравлять своих земляков метиловым спиртом и слышать, как те погибали в страшных мучениях, поселяя вокруг чувство ужаса и отвращения…

Сине-багрово-черное лицо, выпученные глаза, открытый рот – таков был вид этих мертвецов, а скольких ослепил этот метиловый спирт…

Летом 1915 года на линейном корабле «Петропавловск» было отравлено сразу 15 старых матросов метиловым спиртом.

Борьба с притонами была очень трудна: одни притоны закрывали сегодня, а завтра на их месте вырастали новые, часто даже по фальшивым разрешениям местных властей, так как в Финляндии любой штемпель или печать могли быть изготовлены кем угодно, и заказ принимался от кого угодно. Обязательное постановление по этому поводу последовало лишь 25 марта 1916 года.

Кроме того, притоносодержатели иногда меняли свою фамилию, что в Финляндии может сделать всякий, объявив об этом в газетах. Воспрещение этого последовало только во время войны в начале 1916 года. Осенью 1915 года появилось наконец обязательное постановление генерал-губернатора о некоторых мерах для пресечения пьянства.

Тайное винокурение вообще строго каралось в крае, а постановлением генерал-губернатора от 14 ноября 1914 года ответственность усиливалась еще и административным взысканием.

Впрочем, в тайном винокурении и не было надобности, так как в Финляндии в течение всей войны существовала продажа алкоголя, и таковой особенно легко было получить кому угодно в количестве не менее 50 литров сразу Вино было очень дешево и даже привозилось из Германии. Удивляться этому, однако, было нечего, так как никаких ограничений помимо предметов, составлявших чисто военную контрабанду, не существовало до конца войны, и много русских купцов сильно нажились на заведомой продаже товаров немцам (масло, яйца и пр.) через приказчиков в Швеции. Даже разговоры на немецком языке в Финляндии были воспрещены только летом 1915 года. Долгое время особым предметом наживы был ввод в Швецию семян красного клевера, хотя весной 1916 года было установлено, что эти семена шли на изготовление удушливых газов. Я несколько раз делал об этом соответствующие доклады, и только вступление в должность командующего флотом покойного вице-адмирала Непенина помогло кому это давно следовало сделать – запретить вывоз семян. То же было и с лошадьми, которых под видом рабочих лошадей, необходимых для гужевой перевозки русских военных грузов, тысячами гнали на север Финляндии и затем перегоняли в Швецию. Стоимость лошади в те времена доходила до 3 тысяч русских рублей. Эту цену давали немецкие агенты, хотя в начале войны нормальная цена на крепкую цельную лошадь финской породы не превышала 150 русских рублей.

Заканчивая главу, хочется сказать несколько слов о русской беспечности. Во время войны было несколько случаев утраты шифра. В первом случае один из окружных воинских начальников забыл его на полке ванной комнаты гостиницы «Аполло» в Гельсингфорсе. Штаб-офицер этот затем нашел его на том самом месте, где забыл. В другом случае отдельного корпуса жандармов подполковник Федоров (Михаил) вез из Гельсингфорса в Выборг новый шифр. На ночь он положил его под подушку, затолкав в наволочку. Проснувшись утром, он не нашел шифра. На подводной лодке «Акула» командир забыл в кармане пальто в гостинице города Ганге секретные документы, которые, конечно, пропали, а среди них был и шифр. Когда создавался форт на острове Рюссерэ, около Ганге, то корпуса военных топографов капитан Никишь производил на острове нивелировку Около него увивалась какая-то ревельская еврейка. Уехав из Ганге в Гельсингфорс, он обнаружил в пути пропажу портфеля. Портфель был найден под столом в буфете станции Карие комендантским надзором раньше, чем за ним явилась вышеупомянутая еврейка. Там же, в Ганге, были отвинчены германскими агентами части прицелов от только что прибывших для форта Рюссерэ пушек. Вместо производства расследования местное начальство заказало в механической мастерской новые части, сделанные в течение ночи. Командир Свеаборгского крепостного военного телеграфа капитан Мясин отпечатал каталог абонентов крепостной сети, в котором были упомянуты самым подробным образом не только места батарей, но и указания о числе и калибре орудий. Несколько экземпляров каталога были украдены. У военного цензора генерал-майора Седергольма во время игры на бильярде в шведском клубе города Выборга пропал секретный список. В обоих случаях дело было замято, и никто не понес наказания за небрежность.