Воспоминания о Штейнере - [125]
Это был не курс, а попытка сказать: Человек расставил измерительные аппараты, собирая материалы для курсового оформления; случилось нечто, опрокинувшее опыт с выступлением картины, созерцаемой в телескоп, из стекол лопнувшего окуляра: звездные миры вломились в помещение обсерватории; астроном, обстанный звездами, стоял в "седьмом небе", — не зная — "в теле ли, вне тела ли" (Павел).
И на кафедре напоминал Савла он, ставшего Павлом.
Появившись средь нас, он не знал, как оформить, с чего начать: взъерошенный, глядя в пункт между обоими руками, старавшийся вместо слов поставить что — то, ему одному видимое, он, не видя нас, беспомощно расхаживал по эстраде (обычно же не расхаживал), останавливаясь не у кафедры, у края эстрады, где — то слева, целясь в угол стены; подолгу недоуменно молчал и бросал начатую фразу…
Форма этого курса — вернее, бесформица: сырье! Как увидено, так рассказано: обрывками, кусками, одергами: "Впрочем, здесь не ручаюсь за то, что это было именно так!"[402] Так говорит человек, впервые дающий отчет об увиденном.
В Германии в многократных повторах резюме он не так говорил.
"Бесформица" курса — в том, что он расставлял факты курса не в переверте для физического восприятия, не так, как он расставлял их обычно, их оформляя, а так, как они видны в астрале: в обратном порядке по отношению к обычному восприятию; лекции первая — вскрытость впервые самосознания Христова Импульса — не факты истории, а голос Христа в нас: "Нынче же будешь со Мною!"
"Пятое Евангелие" — реальность свидетельств апостолов, взятая не в миге написания, а в миге сознания, охваченного сошествием Св. Духа.
Лекция первая: мы — в Импульсе; и поэтому: озирающие историю импульса в обратном порядке: от себя — до апостолов, т. е. видящие… вслед за Христом Иисусом и сердца апостолов: сердце — Круглый Стол, за которым все 12 апостолов с Христом меж ними; так откликнулся обратный порядок в первой лекции.
Лекция вторая — основа такой возможности: сошествие Св. Духа, источника Импульса; 12 апостолов в Святом Духе и 13‑й Павел в Дамаске (а ведь каждый из нас теперь "Савл", могущий стать Павлом); связь "12" с "13‑м" — связь "12" в Импульсе с каждым из нас. Поэтому: картина перерождения в этом миге исторических воспоминаний о проспанной жизни с Христом Иисусом: увидение того, чего "как бы вовсе не было" (в другом плане — "это — то и было"). Вот — источник 4‑х Евангелий: земные воспоминания сквозь призму проспанного, открытого потом, — в регионах, где и 13‑й, разбойник — гонитель, из Дамаска уже видит тот же свет события; в наши дни потенциально дан в каждом "воспоминатель", участник Голгофы, разбойник — гонитель; это ему сказано: "Нынче будешь со Мною!"
И уже отсюда (лекция 3‑я) из точки "воспоминания" взгляд впервые на суть Голгофы, — не гнозис, а зрение мига осознания Импульса. Крест Голгофы — Крест из крестов Христа Иисуса (обратный порядок); и — переход: к Кресту ИИСУСА, доселе неосознавшемуся: шествие к нему — 30 лет жизни; в нем путь — каждого из нас; Иисус личность личностей, индивидуум, скрывающий личность; он прототип страданий, связанных с освобождением от кармы; и — первый во времени; биография Иисуса до 30 лет не вскрыта была, ибо срок созревания индивидуума лишь ныне близится; Иисус до 30 лет — внутри "Я" открытое стремление к правде, в бунте против "личин" (личностей): традиций, бытов, правил; Иисус, — как акт прорыва личин, ставших не "Я", а "оно".
Биография Иисуса — последние лекции, проведенные в тонусе: "В себе расслушайте!" Жизнь Иисуса — увеличительное стекло, впервые вскрывающее меня во мне: "ЭТО — Я, А НЕ ИИСУС". Таковы факты жизни исторического Иисуса; каждое "Я", в страданиях правды — смутный вздрог возможного пробуда: "Иисус", как первый осуществитель моих же ныне оправданных бунтов: во имя правды.
В таком раскрытии личности Иисуса раскрытие тайн личности вообще; и преодоление бунта "неприятия" в бунте приятия: Креста Христа! Иисус оправдал великих бунтарей в их максимуме, но не оправдал их в минимуме; бунт Иисуса, не приемлющего "ЗАКОН", "РЕЛИГИИ МИРА", "ЛИКОВ БОГОВ", веру других в себя, как пророка, и даже отвергающий инспирацию в себе, не знающий ее в себе, и страдающий, когда ждут от него Голоса Откровения: "Они обманутся: я — не тот!"
Лик Иисуса, дорогой и близкий в "нет" бунта, превышающем все бунты (Ницше, Штирнер[403]), — еще минимален по отношению к мигу бунта приятия, когда "оно", а не человек уже влечется… к Иордани: с [к] "да" из "нет". К НАЧАЛУ, лежащему до крещения, до истории, христианства, ведет конец курса; но "конец" — мы и XX век; мы — В НАЧАЛЕ после истории, за историей вернулись к себе: в Иерусалим; это раскрытое "дно" нас, каждого — "бездна", наполняет нас в фатальном будущем, немым от страданий "оно": но "оно" влеклось к соединению с Логосом: в нас "оно" будет… Вторым Пришествием.
Мы, показанные в неизбежном Пришествии — вот удар курса!
Так в "сырье" обратного ходя (Я, история, сошествие Духа, Христос Иисус), ХХ-й век и 1‑й сомкнулись в круг времени: круг времени встал мне в христианийские дни.
И я понял ВПЕРВЫЕ себя; и я понял ВПЕРВЫЕ Иисуса; и я понял ВПЕРВЫЕ доктора с темой второго пришествия; оно нам — имманентно
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».
Андрей Белый (1880–1934) — не только всемирно известный поэт и прозаик, но и оригинальный мыслитель, теоретик русского символизма. Книга включает наиболее значительные философские, культурологичекие и эстетические труды писателя.Рассчитана на всех интересующихся проблемами философии и культуры.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».Помимо «Петербурга» в состав книги вошли стихотворения А.Белого из сборников «Золото в лазури», «Пепел» и поэма «Первое свидание».
Вступительная статья, составление, подготовка текста и примечания А.В. Лаврова.Тексты четырех «симфоний» Андрея Белого печатаются по их первым изданиям, с исправлением типографских погрешностей и в соответствии с современными нормами орфографии и пунктуации (но с сохранением специфических особенностей, отражающих индивидуальную авторскую манеру). Первые три «симфонии» были переизданы при жизни Белого, однако при этом их текст творческой авторской правке не подвергался; незначительные отличия по отношению к первым изданиям представляют собой в основном дополнительные опечатки и порчу текста.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».