Воспоминания о Евгении Шварце - [202]

ВЛАДИСЛАВ АНДРУШКЕВИЧ ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ВЕЧЕРЕ ПАМЯТИ Е. Л. ШВАРЦА

Андрушкевич Владислав Станиславович (1912–1997), режиссер, педагог, засл. деят. иск. РСФСР.

Публикуется впервые по стенограмме «Вечера», состоявшегося в Лен. Театральном музее 25 октября 1971 г.

1. Во время войны летом 1943 г. Шварцы побывали в Новосибирске проездом из Кирова в Таджикистан.

2. Скорее всего, то была шутка, т. к. Е. Ш. вез в Сталинабад лишь первый акт «Дракона», а дописывал пьесу уже там. Акимов этот акт знал еще до войны, а Зону предлагать постановку было совершенно бессмысленно. Вероятно, и обсуждение с ним, кому дать пьесу, Е. Ш. тоже придумал.

3. На самом деле всё это было не столь идиллически.

4. Как уже известно читателям, Е. Л. Шварц родился в Казани. Первый из домов в Майкопе, о которых идет речь — семейства доктора В. Соловьева, второй — один из пяти, которые снимали Шварцы, живя в этом городе. Доска была установлена на школе (б. реальном училище), в которой учился Женя, в 1976 г., и только через 32 года, в 2008 г., обещанное было исполнено.

ЛЕВ ЛЕВИН НА САМОМ ДЕЛЕ ЭТОГО НЕ БЫЛО

Левин Лев Ильич (1911–1998), литературный критик, мемуарист, драматург.

Впервые сокращенный вариант без названия в сб.: «Мы знали Евгения Шварца». Этот текст пополнен фрагментом из кн. Л. Левина «Дни нашей жизни» (М., 1984), рассказывающим о поездке ленинградских писателей по Грузии 1935 г. и имеющим название «На самом деле этого не было», а также воспоминаниями о встрече Нового 1947 года у О. Ф. Берггольц из очерка Л. Левина «Жестокий рассвет» (Вспоминая Ольгу Берггольц. Л., 1979). Печатаются по этим изданиям.

1. Обо всех этих приключениях Е. Л. писал Екатерине Ивановне 31 июля, уже добравшись до Тифлиса: «Выезд в понедельник, как я писал тебе уже, сказался на станции Иловайской (или Харцизской) перед Ростовым (за четыре часа). У нас внезапно отцепили мягкий вагон. Нас распределили по жестким. Это было бы ничего, но над нашими пижамами так издевались! Затем — кто-то из пересаженных пассажиров, кажется, ленинградский врач гинеколог, сказал, входя в жесткий, — „перевели нас в телячий вагон“. Этим он довел каких-то бойких на язык девиц, осатаневших от духоты и жары, до полного исступления. Они во весь голос говорили о нас самые обидные вещи. Я смеялся. <…> В Беслани пересели в местный поезд и вечером 25-го были в Орджоникидзе.

Здесь понедельник сказался вторично. Военно-Грузинская дорога оказалась размыта в самом надежном месте. Она не портилась здесь ни разу со дня основания. Речушка, впадающая в Терек, вышла из берегов, завалила камнями до крыши дома прибрежных жителей, сорвала мост, размыла шоссе. Терек изменил русло. Несмотря на это, мы выехали из Орджоникидзе. Доехали до замка Тамары. Там переправились в подвесной люльке на ту сторону, которую туристы видят мельком, пролетая мимо на автомобилях. Переправляться было весело. Терек грязный, как вода в корыте, прыгал внизу, но нам хоть бы хны. Идти было еще веселей. Воздух горный, чистый. И кругом горы. В одном месте идти пришлось над пропастью по тропинке вот… Она держит ногу, но кажется, что не держит. Я, опытный, шел смело. А многие пищали. Дальше пришлось переходить по камням совершенно бешеную речонку. Семь километров мы шли так. Потом вышли на шоссе. Поздно вечером мы попали на грузовике на станцию Казбек.

С нами шла молоденькая женщина-грузинка с грудным ребенком на руках. Она жила в домике, который взбесившаяся река завалила камнями. Никто не погиб. Женщина уезжала в Орджоникидзе. Она шла босиком, с ребенком на руках. Шла необычайно легко.

Еще с нами шли туристки, пожилая женщина в очках, тощий мужчина в макинтоше. Пожилая женщина кричала спутникам: — Что же вы не пополняете гербарий? Я нашла много разновидностей гвоздики.

Чемоданы наши несли молодые пастухи-горцы. Несли так легко, что мы только удивлялись. Взяли пятнадцать рублей с чемодана…»

2. У Е. Ш. замысел был несколько иной. Зная о предстоящей поездке в Грузию, он переделал пьесу «Клад» в сценарий «Маро», этим именем назвав главную героиню. Сценарий был принят Тифлисской киностудией, но постановка не состоялась.

3. Л. Л. Авербах писатель, гл. ред. ж. «На литературном посту», генеральный секретарь РАППа. В 1937 г. был арестован и расстрелян.

4. Ольга — О. Ф. Берггольц.

5. Воспоминания Г. Макогоненко о некоторых других встречах у О. Берггольц с А. Ахматовой, Е. Ш. и Ю. Германом в «слезе социализма» опубликованы в ж. «Дружба народов» (1987. № 3): «Чаще всего Анну Андреевну встречали не только мы, но и наши гости — Евгений Львович Шварц и Юрий Павлович Герман. Мы сидели за столом маленькой комнаты, в которой весело потрескивал камин и тепло горели свечи. Анна Андреевна всегда устраивалась поближе к камину и зябко куталась в теплую шаль. Трое из присутствующих — Анна Андреевна, Ольга Федоровна и Юрий Павлович — были, по словам Евгения Львовича, „достойно“ отмечены критикой /имеется в виду доклад А. Жданова и последующая за ней пресса. — Е. Б./ За столом царило веселое „оживление“. О „событии“, как о покойнике, не говорили. <…> С иронией Евгений Львович говорил, что критика его никогда не замалчивала. И действительно, его уже в 1944 году начали ругать за пьесу „Дракон“. Юрий Павлович отвергал его претензии, ссылался на „давность“ истории с „Драконом“ Шварц, улыбаясь, бодро отвечал: „Ничего, Юрочка, еще все впереди! То ли узрим, как говаривал Федор Михайлович, то ли узрим!“» И т. д.