Воспоминания о будущем - [60]

Я все еще в пижаме. На мне уютная мягкая футболка, просторные штаны на завязках и пушистые тапочки, которые никогда не сваливаются с ног.

Я только что съела отлично подрумяненный рогалик с мягким сыром.

Птицы весело чирикают у меня над головой, а я читаю огромную пачку записей о мегачудесном парне по имени Люк, с которым я, оказывается, встречаюсь уже целых полгода. В такое чудесное утро совершенно не хочется зацикливаться на том, что я абсолютно не помню никакого Люка.

Я вздыхаю, как Белоснежка перед яблоком, и достаю письмо, найденное сегодня утром на ночном столике. Оно такое грязное, мятое и захватанное, что страшно представить, сколько раз я читала его по утрам.

Снова вздохнув, я отбрасываю с лица волосы, отпиваю глоток латте, сваренного по стандартам лучшей кофейни в городе, и читаю.

Слезы капают на лежащую передо мной бумагу, по мере того как написанные от руки слова медленно заполняют зияющие пробелы в моем прошлом.

Мне хочется бросить камнем в птиц.

Мне хочется забраться обратно в постель.

Но я продолжаю читать.

Возможно, проснувшись, ты сразу подумаешь о Страшном воспоминании. Так вот, это похороны… то есть это были похороны твоего брата Джонаса. И это твое единственное воспоминание о прошлом. Мама скрывала это от тебя, но не злись на нее. Она пыталась защитить тебя. Она боялась, что этот кошмар еще больше усугубит твои проблемы с памятью.

Мамы не было там, когда это случилось. Вы с Джонасом были с отцом. Тебе было пять, а ему два. Отец взял вас с собой в гастроном и на минуту оставил в машине, чтобы сходить за тележкой. Он только дошел до конца парковки и вернулся обратно. Когда он пришел, Джонаса в машине уже не было. Ты кричала про какой-то минивэн и показывала на машину, выезжающую с парковки, поэтому твой отец влез за руль и погнался за похитителем. Что еще ему оставалось делать? Но через несколько кварталов минивэн проскочил на светофор, а перед машиной твоего отца включился красный. Тогда отец решил стрелять по похитителям. Произошел несчастный случай. Ты была ранена и попала в больницу. Ты впала в кому. А на рассвете, в 4:33 утра, ты умерла. Тебя вернули к жизни, но мама уверена, что твоя память не случайно перегружается именно в это время. С тех пор у тебя исчезли все обычные воспоминания. Ты ничего не помнила о произошедшем. Ты не помнила Джонаса.

Мама выгнала отца. Она обвинила его в исчезновении Джонаса и в том, что он едва не убил тебя. Наверное, он и сам готов был убить себя за все это. Я спросила ее про открытки из манильского конверта, который лежит в ящике стола. Этот конверт я нашла в маминой комнате прошлой зимой. Она разозлилась на меня за этот обыск. Но потом сказала, что папа трижды пытался вернуться, но она каждый раз выставляла его вон. Она сказала, что в то время очень ожесточилась.

Сейчас злость ушла, осталась только горечь. Она очень грустная. Я все время думаю, смогут ли они с папой снова… поговорить. И мне тоже нужно поговорить с отцом обо всем этом. Ведь он был там. Два года спустя в горах к западу от города полиция нашла останки Джонаса и его одежду. Тогда его и похоронили. Это и были те похороны, которые ты помнишь.

Сохрани это письмо и каждый вечер клади его себе на ночной столик. Да, тебе будет очень тяжело читать его снова и снова, но это твой долг перед Джонасом. Он был твоим братом, и ты обязана его помнить.

Глава тридцать шестая

— Когда-нибудь будет легче? — спрашиваю я маму, прежде чем открыть дверь «приуса». Мы стоим перед школой. Глаза у меня даже сейчас красные и опухшие от слез.

— Не знаю, Лондон, — тихо говорит мама, накрывая ладонью мою руку. — Для меня со временем боль притупилась. Не знаю, как будет у тебя. Ты ведь каждое утро узнаешь это заново.

Я вижу боль в ее глазах, но ничего не отвечаю. Мама смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать, словно борется с собой. Ну что ж, первым ходит тот, кому есть что сказать.

— Дорогая, я думаю, тебе нужно избавиться от этого письма, — осторожно говорит мама.

— Нет.

— Подумай хорошенько, Лондон. Джонас не хотел бы, чтобы ты так убивалась каждое утро. Он не хотел бы, чтобы ты каждый день оплакивала его.

— Откуда ты знаешь? Он был совсем малыш!

— Счастливый малыш! Малыш, который постоянно хохотал и заставлял тебя смеяться вместе с ним. Он обожал тебя, Лондон. И я знаю, что маленький Джонас не хотел бы, чтобы его сестра была так несчастна.

Я отстегиваю ремень безопасности и приоткрываю дверь, приготовившись выйти.

— Понимаешь, я чувствую, что это мой долг перед Джонасом, — еле слышно говорю я. — И я обязана его помнить. — Я цитирую по памяти слова, которые впервые прочитала сегодня утром, но они полностью созвучны с моими чувствами.

Мама глубоко вздыхает. Сзади нам сигналит какая-то машина, и я понимаю, что нужно скорее выходить. Я знаю, что мне предстоит пережить очередной обычный школьный день.

Мама недовольно косится на нетерпеливого водителя сзади, потом смотрит на меня. Ее ладонь все еще лежит на моей руке.

— Почему, Лондон? — глухо спрашивает она. — Почему ты должна ему это?

Я вырываю свою руку, убираю ремень и широко распахиваю дверь машины. Ставлю одну ногу на тротуар, хватаю свою школьную сумку и отвечаю маме: