Воспоминания Мерлина, или Привет, Хогвартс! - [10]

— Добби, я все равно поеду в Хогвартс. Там моя настоящая жизнь, — Гарри присел на корточки перед домовиком. — Спасибо за письмо и предупреждение, но я сам как–нибудь справлюсь и сам решу, что мне делать.

Мистер Керененский в душе улыбнулся словам паренька: «Проявляется лидер, а не марионетка. В этом Дамблдор прав».

Эльф кивнул, болтая ушами, и со щелчком исчез.

Загадав, чтобы в этом году все у него было хорошо, и Добби оказался не прав, Гарри все же задул свечи, а потом, перебрав после чая письма, написал Рону, что бы он не беспокоился, и что Гарри согласен провести у него остаток лета. Тем более, что у Керененских хоть и было хорошо, но вскоре должны были откуда–то приехать старшие дети, так что Мерлин будет занят, а Дурсли будут просто счастливы, что ненавистный Поттер не будет мозолить им глаза. Спустя два дня мистер Уизли, Рон и Джордж приехали за Гарри на маленьком Фордике, и увезли его в «Нору».

Нора оказалась почти полной противоположностью дома семьи Керененских: не аккуратный сад с бассейном, гаражом, и двухэтажным домом в английском стиле, а слепленный, будто склеенный магией дом из кучи пристроек, словно ему их добавляли постепенно — по мере нужды. Окружал дом сад, в котором, как оказалось, живут гномы. Был в саду и заросший прудик, и разросшийся кустарник. Чувствовалось, что Уизли жили не совсем в достатке, но зато семья у них была огромная. Это был настоящий дом волшебников, из магловского — только электричество, да водопровод. Миссис Уизли была противоположностью миссис Керененской: рыжая, как и все семейство, низенькая, чуть полноватая женщина лет сорока, которая хоть и была очень доброй и ласковой, но было видно, что ее побаивался и сам мистер Уизли, в доме явно царил матриархат. Мистер Уизли — рослый и худощавый, добрый и чуть чудаковатый волшебник, работавший в Министерстве Магии, ну совершенно не разбирался в магловских вещах. Он постоянно общался с Гарри — мальчик узнавал от него про магический мир, а волшебник просвещался о самых банальных вещах мира маглов.

* * *

У Мерлина этот месяц опять выдался веселым, он уже просто мечтал о Хогвартсе, где никто не мешает, где тихо (относительно его дома, конечно). Волновал его и еще один вопрос, который он задал перед отъездом, когда отец сидел на улице и курил трубку:

— А… А зачем ты, да и я, изучаем местную магию? Ведь она с виду слабее, чем наша… — Мерлин не знал как подступиться к этому вопросу.

Николай усмехнулся, выбивая и пряча трубку:

— Пойдем. Я просто покажу.

Один из трех стандартных видов дуэли магов они сейчас и демонстрировали, давя друг на друга энергетической волной с помощью взгляда… Просто, глупо, ожидая, кто первый отвлечется или устанет, так можно было стоять друг напротив друга часами. Неожиданно, за доли секунды, в левую руку Николая переместилась палочка.

— Остолбеней!

Мерлин застыл как вкопанный: его парализовало. Естественно, контроль над телом был потерян. Отец взмахнул палочкой, заклятие спало, и он осел на землю.

— Наша магия более разрушительна, более смертельна. Но и более затратная. Зато палочка, — отец продемонстрировал ее, уравновешивая на ладони. На темной лакированной древесине были начертаны серебром какие–то руны. Даже скорее прожжены или впечатаны. Он сел рядом с Мерлином на траву, — и местная магия, они как пистолет — экономично, быстро, и в силу того, что ее просто не предвидели, проходит через большинство наших защитных артефактов или заклинаний. А с привязкой Камнем Жизни палочку даже не надо левитировать: назови ее по имени и она сама метнется в руку. Что я сейчас и продемонстрировал. Ситуаций, когда это действительно может понадобиться, не увидишь сразу. Зато оценишь, когда под рукой будет такой туз. К тому же, не забывай, сколько залпов наш маг, который черпает силу из среды, сможет сделать в вакууме, на борту корабля? Я, Высший, могу сделать полсотни средних, и штук десять максимум тяжелых заклинаний. А палочкой, тех же «Остолбеней»? Да сколько захочу, я проверял, — Николай внимательно посмотрел на сына. — Понял? Ты конечно Абсолют, но всегда надо иметь что–то в запасе, на всякий случай.

— Теперь понял, — Мерлин — А что насчет того, что сказал тот домовик?

Керененский–старший задумчиво почесал затылок.

— Дамблдор так ничего и не нашел, хотя мне все это не нравится. Так что пообещай мне, не подставляться, думать, и быть осторожным.

— Да–да, обещаю, — хмыкнул Мерлин.

— Держи, это я зачаровал сам, — Николай протянул ему серебряное кольцо с темно–синим сапфиром. — Знаю, в твоем возрасте странно будет носить это на пальце, но вот на цепочке на шее — вполне сойдет. И если что, не бойся использовать что–то из наших штучек, ты мне живой нужен, даже если при этом Хогвартс будет лежать в руинах. Кстати, нареки и привяжи палочку.

Ритуал привязки не так прост, но и не так сложен. Пара свечей, круг Мерлина (не Керененского, а тезки, который последний раз был замечен пару тысяч лет назад, Светлый/Нейтральный Абсолют, известен во многих мирах, в т. ч. и в этом) заклинание, Камень Жизни — и вот на левой руке Мерлина появляется отливающая золотом магическая печать саламандры. Ведь магическая составляющая палочки — чешуя саламандры. А из пары капель его воспламенившейся крови, на палочке застывают символы древних рун, так же окрашиваясь на черной древесине почти золотом. Отныне имя ее — Сольвейг. И Мерлин почувствовал, как отзывается и оживает рукоять.