Воспоминания любовницы миллионера - [38]

— Пап, мне неинтересны академические науки. Я хотела творить.

— Да, мы знаем. — Какое-то время за столом царило молчание. — Поэтому мы позволили тебе поступать, как ты считаешь нужным, и ждали твоего возвращения домой. Ты всегда была упрямой девчонкой, — с легким сожалением произнес он. — Этот дом твой. Он всегда им был и будет до тех пор, пока ты этого хочешь. Надеюсь, теперь ты это понимаешь.

На Диди нахлынули эмоции: чувство вины, сожаление, любовь.

— Понимаю, пап. Я разочаровала вас. Простите, что я не похожа на Веронику.

— Никаких разочарований мы не испытывали, поверь, Диди. — Он покачал головой. — Ты никогда не шла на компромисс, верно?

— Думаю, что теперь я этому научилась, пап.

Он поднял кустистую бровь:

— Ну, рад это слышать.

Диди заметила, что отец намеревается сказать еще кое-что. Положив столовые приборы на тарелку, он облокотился о стол:

— А теперь давай поговорим о том человеке. Его зовут Камерон Блэк?

Глава 14

Старинный, унаследованный от предков особняк Джеймса О’Фланагана не произвел на Камерона особого впечатления. У него имелись средства, чтобы выстроить жилище и получше, причем каждый цент он заработал своими потом, кровью и слезами. И не важно, что он вышел из низов общества.

Последнюю неделю Камерон провел в одиночестве, занимаясь переоценкой ценностей. Он хотел видеть рядом с собой людей, которые судят о других по их словам и поступкам, а не происхождению.

Одним из таких людей была Диди.

Он мечтал быть вместе с этой яркой, умной, заботливой и красивой женщиной.

Но прежде всего следует убедить ее отца в серьезности намерений Кама. Поправив пиджак, он позвонил в домофон:

— Меня зовут Камерон Блэк. Я приехал к мистеру О’Фланагану.

Барабаня пальцами по воротам, он стал ждать.

Наконец ворота открылись. Камерон прошел по дорожке, обрамленной аккуратно подстриженным кустарником, зная, что в одно из огромных окон дома следят за каждым его движением.

Женщина средних лет проводила Камерона в гостиную. Он не присел, как было предложено, а стал внимательно рассматривать в окно статую Венеры на лужайке. Вдали поблескивал залив.

— Мистер Блэк, доброе утро.

Повернувшись, Кам увидел мужчину с резкими чертами лица. Джеймс О’Фланаган был одного роста с Камероном. Для человека его положения он выглядел чрезвычайно странно, будучи одетым в выцветший тренировочный костюм.

Холодные проницательные глаза изучали Камерона.

— Зовите меня по имени. — Камерон шагнул вперед и протянул руку, чувствуя себя так, словно идет на казнь. — Доброе утро.

Джеймс быстро и решительно пожал его руку.

— Если вы рассчитывали увидеть Диди, то она уехала с матерью за покупками.

— Я хотел поговорить с вами. Прошу прощения, что не предупредил о своем визите. Честно говоря, я не был уверен, что вы меня примете.

Джеймс указал Камерону на стул с парчовым сиденьем и жесткой спинкой, а сам расположился в обитом шелком кресле.

— Почему вы так думали?

Кам присел, проведя вспотевшими ладонями по брюкам.

— Полагаю, Диди упоминала обо мне.

— О вас упоминали обе мои дочери. Я не получил ответа на свой вопрос. Почему вы думали, что я не захочу принять человека, который тесно общался с моей дочерью последние несколько недель?

— Мы с Диди расстались… при непростых обстоятельствах.

Впервые за все время уголки губ Джеймса насмешливо приподнялись.

— Верю. У Диди всегда был трудный характер. — Он посерьезнел. — Кстати, что вы имеете в виду под расставанием — личные или деловые отношения? Ведь вы намерены постоянно выставлять ее работы в галерее.

— Это правда. Я всегда буду поддерживать Диди во всем.

— Итак, отношения личные. — Откинувшись на спинку кресла, Джеймс скрестил руки на груди. Жест вроде бы непринужденный, но он не сводил с Камерона проницательного взгляда. — Что Диди рассказала о нашей семье?

— Честно говоря, немногое. Ну, например, она говорила, что никогда не вписывалась в семью.

Джеймс кивнул, словно это было ему известно:

— Диди не была похожа на обычного ребенка. Она рассказывала вам, что в пять лет разрезала дорогие шелковые портьеры матери, чтобы сшить из них платья себе и кукле?

Камерон улыбнулся:

— О портьерах рассказывала.

Правда, Диди не упомянула, что разрезала их.

— Мы испробовали все: лучшие школы, поездки за границу с друзьями. Мы предложили ей поступить в университет, но она и слушать не захотела. — Джеймс покачал головой. — Эта девчонка никогда не шла на компромисс. В конце концов нам пришлось отступить и позволить ей искать свое место в жизни, пусть даже ценой ошибок. Было чертовски трудно не вмешиваться в ее дела.

— Диди сама сделала выбор, — кивнул Камерон.

— Вам известно о Джее? Скоропалительный роман — все было слишком серьезно и чересчур быстро. В течение нескольких недель они обручились. Еще через две недели он вернулся к своей бывшей подружке, разбив Диди сердце.

Камерону показалось, будто ему всадили нож в сердце: ведь он тоже обидел ее.

— Я не мог видеть, как страдает моя маленькая девочка, — продолжал Джеймс.

Отец Диди оказался не таким, как ожидалось. Джеймс искренне заботился о дочери, а она этого не понимала.

Джеймс О’Фланаган, похоже, разумный человек, однако неизвестно, как он поведет себя в дальнейшем. Вздохнув, чтобы успокоиться, Камерон поднялся и посмотрел Джеймсу в глаза: