Воспоминания корниловца: 1914-1934 - [3]

Шрифт
Интервал

Покинув насиженные места, словенцы ушли далеко на Запад. Связанные узкой полосой земли с южными славянами, они почти оторвались от других славян, расселившись у границ Римской империи, между Адриатическим морем и Альпами и в самих Альпах. Словенцы были со всех сторон зажаты могущественными и воинственными соседями: Германской империей, Венецианской республикой и Римом, которые обладали большой и древней культурой. Попавших в их орбиту они политически подавляли и денационализировали. Эти силы лишили словенцев возможности собственного культурного, материального и государственного развития.

Только в крестьянстве теплилась еще искра словенской народности. Поднимавшиеся из этой среды тонули в немецком и итальянском «море», нередко становились ренегатами и скрывали принадлежность к своему народу. Сыны словенского народа теряли свой язык, питали своим умом другие культуры, проливали кровь под чужими флагами за чуждое им дело. Словенское самосознание оживало в крестьянских бунтах, но при их подавлении гибли лучшие, а народ еще глубже уходил в подполье.

Действия Ватикана, католической Церкви были на руку нашим врагам, и движение Реформации в XVI веке, которую Ватикан объявил ересью и подавлял силой, было воспринято словенцами с воодушевлением. Реформация распространилась тогда в Польше, Венгрии, Чехии, Словакии, Хорватии, Австрии, и какое-то время папский епископ вынужден был отсиживаться в зальцбургском замке. Это движение, носящее, кроме религиозного, социальный и национальный характер, соответствовало чаяниям народа. Тогда были напечатаны первые книги на словенском языке и возобновилась связь с другими славянскими народами.

После подавления Реформации наступила жестокая реакция, насильственный возврат католичества. По времени совпало с ней и турецкое нашествие. По нескольку раз в год загорались на вершинах гор «кресы» — сигнальные костры, сообщавшие о приближении турецких отрядов, сжигавших города и деревни, убивавших или уводивших в рабство людей. И так почти без перерыва двести лет.

И все-таки выжил народ. Словенский крестьянин сохранил язык и немалую, но почти единственную культурную ценность — народные песни.

В 1799 году в Италию через словенские земли прошел со своими войсками Суворов. И русские, и словенцы были обрадованы и удивлены, почувствовав родственную связь. Почти все слова, употребляемые простым народом, были схожи, и от них веяло болью общеславянской родины. Свидетельства того времени говорят о большом впечатлении, произведенном на словенцев православным богослужением.

В недолгие годы существования Иллирийских провинций (1809–1813) словенцы и хорваты перестали быть людьми второго сорта, а стали подданными Наполеона на одинаковых правах с другими. В эти годы были заложены основы нашего национального самосознания и культуры. Но уже в сентябре 1815 года они были попраны решениями Священного союза, провозгласившего «независимость, свободу, благоденствие народов и владычество законов». Разбитой Наполеоном Австрии были возвращены Иллирийские провинции, Далмация, подарены Венеция и Ломбардия. Предоставив нам культурную самостоятельность, Австрия могла бы стать нашей родиной. Однако ее правители этого не захотели и продолжали нас притеснять, насильно превращать в немцев. Перед нами встал еще не оформленный облик большой родины — от Адриатического моря до Тихого океана.

В XIX веке наше национальное самосознание крепнет, постепенно принимая форму и наполняясь содержанием. Это — начало национальной жизни, национально-политической программы и идеологии. Вековая мечта, охватившая славянские народы, ранее неопределенная, начала принимать реальный облик в России и русской культуре.[1] Наиболее ярко вспыхнуло это движение среди приморских словенцев в Триесте под непосредственным влиянием русских славянофилов.

Русско-турецкая война 1877–1878 годов оставила у словенцев такую же неизгладимую память о жертвенном подвиге России, как и у других славян. Вековой сон превратился в реальную мечту, в смысл жизни, в историческое задание. Лучшие наши умы готовили народ к осуществлению этой мечты. И вот приблизилось время, которое никогда больше не повторится, веками вымученное, веками ожидавшееся.

О России вечерами рассказывал мне дедушка. Как я впоследствии понял, знал он о ней немного уже потому, что учить русский язык власти запрещали. Но его любовь была искренней и вера непоколебимой. Его рассказы, его вера на всю жизнь стали основой моих чувств к России.

Когда немцы и итальянцы не разрешили открывать словенские школы, ссылаясь на незначительность нашей культуры, мы, плохо знавшие собственную литературу, называли и Пушкина своим поэтом в уверенности, что он действительно наш. Сравнивая свой небольшой двухмиллионный народ с другими, мы с полным правом утверждали, что его культура и цивилизация находятся на высоком уровне. В 1910 году неграмотных у нас было всего четыре процента. Славяно-турецкая война, вспыхнувшая за два года до мировой, всколыхнула наш народ. Многое свидетельствовало о приближавшейся схватке между германским и славянским миром. Среди словенцев возникло национально-революционное движение, охватившее значительную часть населения, кроме клерикальных католических кругов. Великое историческое событие приближалось, мы его ощущали и желали.


Рекомендуем почитать
В.Грабин и мастера пушечного дела

Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.


«Еврейское слово»: колонки

Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.


Градостроители

"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.


Воспоминание об эвакуации во время Второй мировой войны

В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.


Старорежимный чиновник. Из личных воспоминаний от школы до эмиграции. 1874-1920 гг.

Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.